С Кернейц - Йога для запада

Любое человеческое существо земного плана есть одновременно и мужское и женское, но один из аспектов доминирует, а другой – атрофирован. Тайноведческое обучение в том виде, в котором мы изучали его здесь, начиная от дыхательных упражнений и кончая точкой, которой мы теперь достигли, имеет естественное действие на развитие атрофированного сексуального аппарата. Поэтому адепт может восстановить небесное человеческое существо и один. Но нужно также восстанавливать Небесном Человека через сокровенное соединение с сущностью не обязательно человеческой, противоположной доминирующей сексуальности.

Тайноведы Востока и Запада в этом пункте сходятся. В Европе и Америке существуют тайноведы, которые основывают на этом свой метод обучения. В этом случае два существа следуют тогда параллельному обучению, или, что еще лучше, один из них играет роль Учителя, или Гуру.

Распространено мнение, что это слияние двух сущностей является целью создания новой сущности другого плана, что предполагает потерю их личности каждым из двух существ участников. Это – заблуждение, аналогичное тому, которое совершают приверженцы Запада, когда они думают, истолковывая доктрину Востока, что великое единение – «Нирвана, Кайвалья» – конечная цель тайноведческого обучения – предполагает потерю адептом его собственной психической личности.

Немного остановимся на этом пункте. Вообразите две монады А и Б. Одна из них имеет точкой отправления некоторую точку на одной из спиралей космоса, а другая располагается на той же спирали. Они совершают продвижение вперед в пункт 0 на спирали, более близкой к вершине, для того чтобы затем следовать общей эволюции, либо продолжая идти по спирали, либо по прямой линии.

Если А и Б на протяжении обучения создали себе одну систему идентичных представлений, то А в момент слияния с Б не испытывает нарушения связи в своем личном сознании. К полю ею сознания только присоединится поле сознания, и все новые представления, которые будут возникать в этом увеличенном сознании, будут признаваться А, как и предшествующие, находящимися в его сознании. Аналогично и Б в момент своего слияния с А не имеет нарушения связи в своем личном сознании, поле его сознания просто возрастет на поле сознания А, и все новые феномены будут признаваться Б, как принадлежащие его личности.

Иначе, пусть А имел до слияния серию представлений; А, Б, С, Д, а Б пусть имел до слияния серию представлений: Е, Ф, К, Л. После слияния А проходит без перерыва в своем сознании от серии А, Б, С, Д к серии А, Б, С, Д, Е, Ф, К, Л. Аналогично и Б проходит без перерыва в сознании от серии Е, Ф, К, Л к серии А, Б, С, Д, Е, Ф, К, Л. Однако их сознания смешиваются как по своему содержанию, так и по содержанию, полученному ими из природы.

Проблема смерти, которая должна быть для человечества основной проблемой, всегда была очень плохо поставлена. Само это слово служит этикеткой для обозначения двух различных понятий, что вызывает большую неясность. Есть две отдельные концепции, которые постоянно смешивают под общим термином: смерть – концепция трансформации и концепция уничтожения. И в нашем видимом мире мы никогда не констатируем ничего, кроме трансформаций. Например, в мире, который я называю внешним, имеется группа, система особых представлений, которые проявляют себя при помощи изменений по почти регулярным интервалам. Я приписываю эту группу представлений существу, которое находится вне меня и которое является причиной постоянной. Этот комплекс представлений, понятий я рассматриваю как личность и называю, например, А.

В действительности же ничего этого нет вне меня: ни поминальной идеи об А, ибо это моя идея, ни группы представлений, которые являются моими представлениями. Пусть А умирает.

По поводу этого можно сказать, что комплекс представлений, который группировался у меня под именем А, заменен в моем ощущаемом мире другими представлениями. Факт смерти А не производит пустоты в моем ощущаемом мире. Вследствие привычки как свойства ума, порожденном предшествующим опытом, я полагаю, что это трансформация, происшедшая в моих ощущениях, окончательна. Вследствие этого я верю, что нумен, с которым я считал себя взаимодействующим в реальном мире, расположенном вне моих мыслей, или комплекс представлений, называемых А, прекратил свое существование. Это – новое ложное представление с моей стороны, которое вовсе не врожденно уму, как принято верить, а является просто привычкой мышления усвоенной цивилизованным человеком. Ибо этого ложного представления об уничтожении А не сделал примитивный человек. Это объясняется тем, что цивилизованный человек создал идею о ничто и присоединил ее к идее смерти. То, что идея о ничто – совершенно искусственная концепция, может быть пояснено следующим образом: ничто – это вещь, которая не имеет представления, которую нельзя себе представить, которая не является представлением ни как действие, ни как сила. Такая концепция непонятна. В действительности идея о ничто представляет собой искусственное создание слова в позитивной форме, в то время как это – отрицание и является только слово. Это слово в нашей словесной мысли играет роль «джокера» при игре в покер, которому можно приписать любую ценность, в то время как они не имеют ничего в себе.

Поэтому все рассуждения, в которые вторгается это пустое слово, непоправимо порочны.

Другой источник смущения: современная наука, которая смешивает феномен жизни с разумом и с феноменами физико-химическими. Странно, что научный ум, наиболее кантианский, когда перед ним встает этот вопрос о жизни и смерти, внезапно забывает, что физико-химические феномены тоже являются только нашими представлениями, так же, как и сам феномен жизни, что причинная связь, благодаря которой соединяются и те и другие, – только форма, категории нашего ума, что наука никогда не позволяет достичь материи – нуменальной субстанции, чуждой и внешней нашей мысли, которая была бы причиной в наших представлениях о жизненных феноменах. Нельзя быть кантианцем частично: нужно быть им полностью или вообще не быть. Таким образом, все теории материалистов-псевдокантианцев рушатся.

В действительности здесь так же, как и всегда, когда мы желаем пойти дальше простой констатации изменений в нашем ощущаемом мире, изменений, которые мы можем только произвольно приписывать причинам, чуждым и внешним нашим представлениям, мы должны будем повести наши исследования в самой нашей мысли. Единственный разумный способ определить смерть – это сказать, что она взаимодействует с растворением системы представлений, которую мы отождествляли или с нашим «Я», или с предполагаемым внешним нуменом, аналогичным нам самим. Исходя из этой предпосылки, можно достигнуть понятия смерти, как оно понимается в тайной доктрине. Однако наша цель заключается не в философствовании; вернемся к экспериментальному тайноведению.