Андрей Никитин - Легенды русских тамплиеров

По комнате двигались какие-то серые тени, и послушнику явно почудился запах серы.

В том, что перед ним нечистая сила, готовая заполнить монастырь, послушник убедился, когда попытался перекреститься — и не смог. У него едва достало сил добраться до кровати и задремать, а когда он снова проснулся и, преодолев слабость, опять поднялся на табурет, то в соседней комнате увидел уже не людей, а безобразных чудовищ. Что было потом, он не знает, потому что потерял сознание и очнулся на полу. Утром же его разбудили и послали с письмом в здешний монастырь, откуда он и поспешил заехать к отшельнику.

Выслушав этот сбивчивый рассказ испуганного послушника, отшельник спросил его, не думает ли он, что привидевшиеся ему чудовища были не в реальности, а всего только сновидением? Послушник отвечал, что именно этот вопрос он и хотел задать святому отцу. Тогда тот успокоил его, подтвердив, что все это ему привиделось, и отпустил с миром в Плесси-о-Роз, наказав никому не рассказывать об увиденном и дав ему письмо к настоятелю с пристойным объяснением по поводу его задержки. С тем тот и уехал.

Отшельник же в следующую ночь поднялся на соседнюю гору, более высокую, чем та, на которой жил он сам, и зажег на ее вершине большой костер из сушняка, сложенного там с незапамятных времен. Прошло совсем немного времени, и вдалеке на двух других горах загорелись такие же огни. А через три дня к отшельнику пришли два других отшельника и выслушали его рассказ. После этого один из пришедших усыпил его, и дух отшельника, отделившись от тела, взмыл ввысь.

Дух этот был не человеческим духом, а духом Лега, спустившегося на землю, и теперь он стремился в космические выси к небесному воинству Михаила, чтобы сообщить, что в монастыре Плесси-о-Роз появился какой-то темный Арлег, грозящий опасностью не только самой обители, но, по-видимому, и Ордену. Передав это сообщение, он вернулся на землю в тело отшельника, и едва тот поднялся на ложе, как в дверь его кельи постучали, и на пороге появился незнакомый монах, назвавший себя Михаилом, капитуларием Ордена святого Бенедикта, идущим в Плесси-о-Роз, и попросил приюта…

На второй день Нового года капитуларий уже стучался в ворота монастыря и был с почетом принят одним из епископов, который тотчас же оповестил присутствующих о прибытии высокого гостя.

Вечернее заседание открылось под председательством капитулария. Приехавший из Палестины монах опять предложил распустить Орден за ненадобностью, но если присутствующие все же склонны его сохранить, то заняться более полезной деятельностью, чтобы перестроить монашескую жизнь на светский лад, собирая богатства, устраивая мануфактуры, открывая в городах винные погреба и тому подобные коммерческие заведения.

Видя, что некоторые из присутствующих смущены, капитуларий спросил настоятеля Плесси-о-Роз, не было ли за последнее время пожертвований от владельцев существующих мануфактур, и когда получил утвердительный ответ, попросил принести по одной золотой монете от каждого вклада.

Казначей принес требуемое, и когда положил первую монету на стол, то она вся как бы съежилась, и на ней проступили четыре капли крови. С ужасом смотрели присутствующие на монету, а когда казначей положил рядом вторую, то она точно так же уменьшилась в размерах, но вместо крови на ней проступили четыре слезинки.

— Вот что несет в себе золото, добытое чужим трудом и чужим горем, — произнес капитуларий и обратился к эконому монастыря с просьбой принести кубок любого вина.

Тот повиновался, пошел, вскоре вернулся и поставил на стол закрытый крышкой большой серебряный кубок. Когда же капитуларий откинул крышку кубка, из него вырвалось синее пламя, а затем показался маленький чертенок-лярва, который униженно кланялся приехавшему из Палестины монаху.

Все было ясно без слов. Приехавший опрометью бросился в двери, и сразу же во дворе раздался топот несущихся коней. Пришедшие в себя монахи обернулись к капитуларию, желая его благодарить за заступничество, но место его уже опустело: Михаил сделался невидим и так исчез из монастыря Плесси-о-Роз, изгнав темного гостя.

В 1276 году к одному их рыцарей Храма явился гость. Он отрекомендовался старым другом покойного отца рыцаря, и поэтому его пригласили пробыть в замке столько времени, сколько он захочет. После небольшого колебания гость, достигший, судя по виду, весьма преклонного возраста, принял приглашение и сказал, что остановится здесь на две недели. Очень скоро и сам хозяин замка, его челядь и жившие в замке рыцари были восхищены обходительностью старого рыцаря, его ученостью, интересными и глубокими разговорами, а прислуга — еще и совершенно сказочной щедростью.

Однажды во время разговора хозяин замка заметил своему гостю, что такая щедрость, сама по себе вызывающая восхищение, ставит в неловкое положение приезжающих в замок его гостей, которые не могут тратить подобных сумм на подачки служителям и на подарки бедным рыцарям.

Разговор происходил наедине, и старый рыцарь, как было видно, искренне удивился.

— Неужели эти мизерные суммы и подачки представляются заслуживающими внимания? — спросил он и, получив утвердительный ответ, заметил: — А я всегда полагал, что рыцари вашего Ордена чрезвычайно богаты!

— Богаты не рыцари, а Орден, — пояснил хозяин замка.

— Но Орден действительно очень богат? — поинтересовался гость.

Хозяин с гордостью ответил, что в распоряжении Ордена находится сумма, превышающая десять миллионов полновесных золотых. Это поразило старика-гостя.

— Я долгое время жил в Индии, — объяснил он, — и не мог подумать, что Орден столь беден. Ведь только то, чем я сам обладаю, в несколько тысяч раз превышает богатство Ордена, поэтому я с удовольствием сделаю вклад в орденскую кассу!

Но рыцарь-тамплиер был достаточно горд, чтобы отклонить такой подарок, и заявил, что вклады принимаются только от членов Ордена.

На этом разговор был закончен, однако за ужином вечером встал вопрос — надо ли и как лучше прийти на помощь голодным крестьянам, пострадавшим от неурожая. Старый рыцарь предложил собравшимся принять от него пожертвование в пользу голодающих и, когда на этот раз получил согласие, тотчас же приказал принести деньги. Двое его слуг с трудом втащили в пиршественную залу огромный кожаный мешок, набитый золотыми монетами. А его владелец, не довольствуясь этим поистине королевским даром, вынул из кошелька еще три огромных бриллианта, присоединив их к золоту.

На другой день при встрече хозяина замка с гостем разговор опять зашел о богатствах. Старик убеждал рыцаря, что только богатство в сочетании с известной храбростью тамплиеров обеспечит их победу над мусульманами и упрочит их положение в Палестине. Он вполне понимает, что гордость не позволяет рыцарю взять у него, старика, денег, которые ему не нужны, однако, может быть, он согласится вот на что. Поскольку он был другом его покойного отца, то он согласен научить рыцаря приготовлять философский камень, чудодейственная сила которого позволит Ордену получать любое количество золота и драгоценных камней.