ФРИТС ЮЛИУС - Ключ к пониманию произрастания растений и человеческой жизни

Применительно к человеку мы имеем здесь дело с типом, у которого «влечение к материи» и «влечение к форме» находятся в абсолютном равновесии.

2. У древесного типа перевешивает вертикаль, тогда как периферия следует за ней и служит.

Будучи применено к человеку, это значит, что влечение к форме действует столь мощно, что собственное существо возводится прежде всего к величию и могуществу. Влечение к материи сильно соучаствует, так что все опыты, какие может принести жизнь, энергично принимаются и перерабатываются. В силу того, что достигается благодаря этому, такое существо может опять-таки сильно воздействовать на свое окружение, давая ему форму.

3. У растений вьющегося типа господствует периферия, тогда как вертикаль следует за ней и служит. Человек, который держится соответственно этому, позволяет полностью руководить собой влияниям, проистекающим из области влечения к материи. Влечение к форме используется для того, чтобы открывать себе путь в эту область. Такой человек целиком направлен на свое окружение и пытается приспособиться к нему. Его главной проблемой является; чего я могу добиться, приспосабливаясь к самому внешнему?

4. У дерева хвойного типа вертикаль перевешивает настолько, что подавляет периферию и в своих воздействиях продолжается даже там, где должна была бы действовать периферия.

У человека, который держится подобным образом, влечение к форме действует столь односторонне, что он хочет целиком и полностью самостоятельно определять себя независимо от обстоятельств. Что бы ему ни встретилось, он всегда будет иметь ровный спокойный вид. Действуя, он будет непоколебимо следовать определенному, однажды избранному направлению. Подверженность влиянию влечения к материи минимальна. 0 приспособлении едва ли может идти речь. Это не значит, что он ничего не воспринимает из мира. Быть может, то, что принимается, сравнительно невелико, но будучи воспринято перерабатывается с большой интенсивностью. Вся личность играет роль даже при получении простых опытов. Только когда переработка полностью завершена, когда опыт полностью стал собственной субстанцией, он переходит к реакции. И она опять-таки исходит из глубин личности.

5. У типа кактуса периферия перевешивает настолько сильно, что подавляет вертикаль и даже посягает на ее место. У человека, который так держит себя, чувство самого себя связано не с его глубоким существом, а зависит от отношения к внешнему миру. Влечение к форме настолько слабо, что стремление к развитию мало дает знать о себе и все, что воспринимается, остается в довольно-таки непереработанном состоянии. Поскольку доминирует влечение к материи, вся жизнь состоит главным образом из стремления насколько возможно уподобиться окружающему миру и по возможности усвоить его. Мир принимается таким, каков он есть, и то, чем владеют, стараются содержать с величайшей тщательностью.

6. У кустарникового типа вертикаль как бы стреляет выше цели, тогда как периферия более или менее отстает.

Стебли, носители вертикального принципа, выбиваются большей частью даже в периферийном направлении.

У человека, который живет таким образом, влечение к форме направляется в первую очередь на его окружение. Интерес мало направлен на переработку того из окружающего мира, что обязано своим происхождением влечению к материи.

Это значит, что такой человек чувствует стремление горячо вторгаться в окружающий мир и вызывать изменения в нем без достаточной мотивировки своих действий или их приспособления к нему.

Ощущения, лишь немного перерабатываемые мышлением, выражаются непосредственно в волевых импульсах, за которыми стоит вся сила такой личности. Там, где должна была бы быть восприимчивость, находится активность. Всякая самоотдача отсутствует.

7. У типа альпийских трав вертикаль лишь незначительно изживается в образовании стебля. Она как бы истощается периферией, обнаруживающей быстрое бурное развитие.

Человек такого стиля жизни опять-таки всецело позволяет руководить собой окружающему миру, но ищет не столько повседневно-привычного, сколько того, что оправдывает высшую самоотдачу. Вся личность снова и снова изживается в одной великой эмоции. Не остается силы, чтобы из себя давать форму жизни.

Наверняка стоит еще раз тщательно сравнить все это с одной цитатой из 13-го письма Шиллера.

"Так как мир есть протяженность во времени, есть изменение, то совершенство способности, приводящей человека в связь с миром, должно состоять в наивозможно большей изменяемости и экстенсивности. Так как личность [ 7 7 Э. Радлов переводит здесь die Person как «личность», но для этого оттенка в немецком языке есть другое слово – die Personlrchkert . ] есть пребывающее в смене, то совершенствование той способности, которая противодействует изменению, должно состоять в наивозможно большей самостоятельности и интенсивности. Чем более разовьется впечатлительность, тем она подвижнее, чем большую поверхность она будет обращать к явлениям, тем большую часть мира охватит человек, тем больше способностей он разовьет в себе. Человек поймет тем большую часть мира, тем больше форм создаст он вне себя, чем большей силой и глубиной будет обладать его личность, чем большую свободу приобретет его разум. Итак, его культура будет состоять в следующем: во-первых, доставить воспринимающей способности разнообразнейшие соприкосновения с миром, а в чувствах развить наибольшую пассивность; во-вторых, для определяющей способности приобрести наибольшую независимость от восприимчивости и развить возможно более активность разума. Человек лишь тогда достигнет высшей полноты бытия в соединении с высшей самостоятельностью и свободой, когда оба качества соединятся, и вместо того, чтобы потеряться в мире, он впитает в себя мир со всей его бесконечностью явлений и подчинит единству своего разума"[ 8 8 В пер. Н. Вольпин. – Гете И, В Собр. соч., т. 1. М.,1975. С. 460. ].

Возникает впечатление, что у Шиллера перед глазами стояли образы, подобные тем, что предоставляют нам растения, но это, совершенно точно, не могло иметь места. Особенно последнее положение сильно напоминает нам о дереве.

Перенеся на человеческую жизнь образ мышления, имеющий свое значение для мира растений, и сконструировав на чисто теоретическом пути семь типичных образов жизни, мы должны теперь попытаться дать конкретное содержание этим последним.

Мы сможем сделать это, учась как бы читать и «переводить» природные образы, которые являют нам типы произрастания. Кроме того, мы можем применить нашу характеристику планет.