Луис Ривера - Есть только те, кто сражается

— На все?

— Да. На все.

Они помолчали. Северу было грустно. Он чувствовал, что больше никогда не увидит старого рыбака. Чтобы отогнать невеселые мысли, он спросил:

— Мне обязательно идти морем?

— Нет. Но морем быстрее. По суше до города семь дней пути. По воде — всего три. Да и чайки как-то связаны с тобой. А это птицы морские. Так что лучше тебе идти морем.

— Я не очень хороший моряк.

— Достаточно хороший для того, чтобы провести в море несколько дней. Ты умеешь ходить под парусом, ориентироваться по звездам и солнцу, умеешь ловить рыбу… Все, что нужно для короткого путешествия. Главное, помни о том, что нужно держать сердце открытым.

— Боюсь, я так и не понял, что это значит.

— Такие вещи можно только почувствовать, но не понять. Поэтому можешь не пытаться. Мне отец десятки раз говорил, что море нужно уважать и относиться к нему предельно серьезно. Я слушал и кивал. Но все слова были пустым звуком для меня. Зато первый же шторм вбил в меня эту науку крепко-накрепко.

— Не хотелось бы попадать в шторм, — невпопад ответил Север. Его сейчас заботили более приземленные вещи.

— Как знать! Может, как раз шторм тебе и необходим. Ты побежишь от опасности, зная, что через нее лежит единственный путь к цели?

— Не знаю… Мне не хочется думать обо всем этом. У меня будет время. Там, в море.

— Ну что ж…

Рано утром Север погрузил в лодку все необходимое и вставил весла в уключины. Его провожала вся семья рыбака.

Вперед вышла женщина.

— Вот, — сказала она, — это может тебе пригодиться.

Север принял из ее рук куртку из плотной ткани, со множеством карманов.

— Зачем? Сейчас тепло…

— Ночами в море может быть холодно. Много места она не займет, — сказал рыбак. — И это ни к чему тебя не обязывает. Ее сшила моя жена. А у нее есть сила.

— Спасибо, — сказал Север и бросил куртку на дно лодки.

Все трое замолчали. Слова были не нужны. Север забрался в лодку, рыбак сильно толкнул ее.

В этот момент раздался крик чайки. Все посмотрели вверх, но вокруг, насколько хватало глаз, не было ни одной птицы. Небо было бездонным и чистым. Золотистое солнце медленно выплывало из-за горизонта.

«Ну вот и первый шаг», — подумал Север и налег на весла.

Небо, море и солнце. Облака и белые барашки волн. Синее, белое и золотое. Три цвета окружали его.

Весь день Север шел под парусом. Ветер был попутный, упругий, и лодка резво бежала вперед. Северу оставалось только следить за тем, чтобы не сбиться с курса.

Ближе к вечеру направление ветра немного изменилось, и Северу пришлось идти разными галсами. Дело требовало сноровки, и он порадовался, что успел кое-чему научиться у старика.

Когда окончательно стемнело и в разрывах облаков заблестела луна, он убрал парус. Не торопясь поел и напился воды. Он мог ориентироваться по звездам, но решил не рисковать и продолжить плавание с восходом солнца.

Лодка медленно дрейфовала. Ветер почти разогнал облака и, словно устав от проделанной работы, стих. Море было на редкость спокойным.

В нем отражалось ночное небо. Север сидел на носу, и ему казалось, что он медленно скользит по этому звездному небу. Поначалу ощущение полета показалось ему красивым и необычным. Нечеткая, размытая в сумерках граница между стихиями в темноте растворилась окончательно, и теперь Севера со всех сторон окружало небо. На долю секунды он потерял ориентацию, вдруг не стало ни верха, ни низа, и закружилась голова, и бездна потянула к себе, но он даже не знал, куда падать… Север сильно, до боли вдавил колено в острый край планширя, но и это не помогло, он понял, что еще чуть-чуть, и он действительно вывалится из лодки, но, самое страшное, откуда-то пришла уверенность, что воды не коснется, а на самом деле будет вечно падать в это испещренное блестящими точками ничто…

Север поспешно лег на дно лодки. Сердце выбивало барабанную дробь. Он лежал, неудобно скрючившись между банками, и смотрел на звезды.

Это была его первая ночь в открытом море. И ему было немного не по себе. Жутковато было думать, что от черной бездны его отделяет лишь пара сантиметров просмоленного дерева. И никто не придет на помощь, случись что-нибудь с лодкой. Ему останется просто утонуть. Бесславно, безвестно… Никто не узнает, что одной жизнью в мире стало меньше. Все будут жить как жили, а он будет лежать на морском дне, под толщей воды.

Он снова почувствовал себя маленьким и беспомощным. Море может сыграть с ним любую шутку. А он ничего не сможет сделать. Совершенно ничего.

Шелест ветра и плеск волн теперь не убаюкивали, как раньше. Наоборот, в этих звуках Северу чудилось что-то враждебное и тревожное.

«Это было безумие — послушаться старика».

Темнота стала неуютной. Север захотел что-нибудь сказать, чтобы разбить голосом эту стену из темноты и тишины, которая вдруг стала медленно надвигаться на него, грозя раздавить… Слова никак не находились, и Север уже почувствовал первые признаки подступавшей паники. Вдруг где-то совсем рядом раздался громкий всплеск, словно в воду швырнули булыжник.

Север вздрогнул. Что это было? Ему представилось, как огромная хищная рыба или какое-нибудь морское чудовище постепенно сужает круги вокруг его лодки.

«Есть ли здесь акулы? Почему я не спросил об этом старика?.. Что стоит акуле, если она достаточно большая, поднырнуть под лодку и опрокинуть ее?»

Он нащупал в темноте гарпун и подтянул его поближе. Потом приподнял голову и выглянул из-за планширя. Темнота и дорожка лунного света. Больше ничего.

«А что я могу увидеть ночью? Плавник? Но эта чертова рыбина может и не всплывать на поверхность!»

Громкий всплеск раздался снова. Чуть ближе. Север вцепился в борт лодки.

«Нужно возвращаться. Пока не поздно. Пока я не зашел слишком далеко. Если сейчас лечь на обратный курс, к полудню я буду в хижине рыбака».

Вся его решимость куда-то исчезла. Teперь те размышления на берегу казались Севера чепухой.

«Что толку в поисках, если эта рыбина сожрет меня с потрохами? Тогда память мне уж. точно н Он уже было взялся за свернутый на дне лодки парус Но в памяти всплыли слова рыбака: „Ты побежишь от опасности, зная, что через нее лежит единственный путь к цели?“

Север не знал, единственный ли это путь Но судя по тому, что старик так настаивал та походе морем, здесь было больше всего шансов найти птицу. Он в смятении замер. Вернуться сейчас означало опять отложить поиск на неопределенное время. Найдутся какие-нибудь трудности. Препятствия… Он опять будет собираться, теряя время и решимость. А потом он и сам не заметит, как мечта окажется похороненной под грудой повседневных дел. Он будет утешать себя тем, что готовится к пути. Но никогда не встанет на него. И умрет, так и не узнав, кем он был. Так и не познав своего предназначения. Не увидев лица той, которая, может быть, его любит.