Луис Ривера - Matador

— Желаю вам хорошего быка.

— Спасибо.

— Можно поговорить с вами после боя? У меня есть дело.

— Посмотрим. Бой еще не закончился. Нельзя загадывать наперед. Плохая примета.

— Простите. Не хотел быть невежливым… Но мне очень нужно с вами поговорить.

— Говори сейчас. Время еще есть. Они, — матадор кивнул на шута, прыгающего по сцене, — только начали.

— Сейчас не стоит… Чтобы не загадывать наперед, — серьезно сказал Рафи.

Матадор впервые внимательно посмотрел на мальчика

— Я догадываюсь, чего ты хочешь.

— Да? И что скажете? — Ничего не скажу.

— Почему? — Рафи почувствовал, как холодная волна разочарования накатывает на сердце.

— Я не знаю тебя, ты не знаешь меня. О чем разговаривать?

— Но все-таки…

— Поговори с фокусником. Он у нас за главного. Я ничего не решаю. Как он скажет, так и будет.

— Но вы не против? — встрепенулся мальчик.

— Мне все равно, — пожал плечами матадор.

— Спасибо.

— За что?

— За совет.

— А-а… Пожалуйста. Только не слишком рассчитывай. Не думаю, что он согласится взять тебя. Дела идут неважно. Зачем лишний рот?

— Все равно, спасибо. Удачи вам и хорошего быка.

Матадор кивнул. Он снова был в своих мыслях… на залитой солнцем арене, где близость смерти делает обычную жизнь такой призрачной и далекой.

Бой начался, когда солнце уже заметно отклонилось к западу. Тени удлинились, жара немного спала. Правда, усилился сухой ветер, но он был не сильной помехой. Все было готово к схватке. Люди стояли вплотную к составленным в круг телегам, причем задние постоянно напирали, чтобы лучше разглядеть, что происходит на арене. Из-за этого то здесь, то там время от времени раздавались сдавленные крики и ругательства, когда кого-нибудь слишком сильно прижимали к импровизированному ограждению.

На таких сельских корридах не было принято устраивать красочные шествия участников корриды. Никаких парадов, никакой показной красивости. Впрочем, и настоящих участников было всего двое — матадор и бык. Как такой компанией устроить торжественный выход? Поэтому все приветствие заключалось в том, что матадор делал круг по арене, ступая грациозно, с носка на пятку, как умеют ходить только тореро и танцоры фламенко.

Так было и в этот раз. Фокусник громко выкрикнул имя матадора, кличку быка и имя его хозяина. Рафи расслышал только имя матадора — его звали Рауль Маркес. Все остальное утонуло в крике толпы.

Молодой эспада в простой рубахе и узких штанах совершил положенный круг, пару раз махнул зрителям приветственно рукой и покинул арену. Правда, шел он красиво, и кто-то из местных красоток кинул ему под ноги несколько цветков. Ничего особенного… Теперь все с нетерпением ждали, когда на арене появится второй участник боя…

Красота поединка зависит не только от мастерства матадора. Самый искусный и опытный эспада не сможет показать хороший бой, если ему достанется никуда не годный бык — слишком трусливый, или слишком глупый, или… Этих «или» могло быть очень много. Плохой торо мог испортить все дело, заставить матадора пускаться на слишком опасные или не совсем честные трюки, чтобы расшевелить самого быка и доставить хоть какое-то удовольствие зрителям. Но все равно, что бы человек ни делал, плохого быка видно сразу, и будь ты хоть величайшим из матадоров, тебе придется трудиться в два раза больше, чтобы публика была довольна. А она должна быть довольна, ибо этот танец исполняется для нее…

Бык, словно камень, выпущенный из пращи, вылетел на арену и замер, широко расставив ноги. Он не понимал, что делает здесь, не понимал, почему вокруг так много людей, зачем его забрали из стада, с зеленого луга… Он повел массивной головой по сторонам, потом сорвался с места и обежал круг, словно ища выход с арены. Выхода не было, и он снова остановился как вкопанный. Растерянность сменилась раздражением, раздражение — злостью.

Его отцом, и отцом его отца были быки, которым удалось живыми покинуть арену. Их храбрость и ярость люди оценили по достоинству и взмахнули белыми платками [15]; матадоры лишь прикоснулись невооруженной рукой к их холке, имитируя удар шпагой. Теперь эта храбрость и ярость жили в нем и в его братьях по крови.

Этих быков не зря называли el toro bravo [16]. Они атаковали не ради пропитания. Дух схватки был у них в крови, им хотелось боя ради боя. Они никогда не прятались и не устраивали засад, чтобы напасть исподтишка. Они нападали открыто, в лоб, подчиняясь боевому порыву и не думая об опасности. Их предки сражались со львами, тиграми, медведями, волками и всегда выходили победителями. Век торо был короток, но ярок, как жизнь любого воина.

И вот теперь бык стоял, широко раздувая ноздри и глядя налитыми кровью глазами на толпу, которая приветствовала его одобрительными криками. Он был не таким крупным, как обычные быки, но куда более мускулистым, с длинными острыми, как кинжалы, рогами.

Рафи не сводил глаз с торо. Когда бык появился на арене, сердце мальчика заколотилось, словно это ему предстояло через несколько минут вступить в схватку. Он стоял совсем близко к границе круга, протиснувшись между телегами. Сзади на него напирал мужчина, от которого пахло потом, чесноком и вином. Толпа волновалась, и время от времени Рафи чуть не выталкивали на арену.

Не арену вышел матадор. В руках у него был широкий плотный плащ, смоченный водой и вывалянный в песке, чтобы ветер не раздувал его. Пока бык свеж и силен, плащ — это единственная защита матадора, и если он подведет…

Толпа закричала, заулюлюкала Бык, не заметивший появления на арене человека, бросился к окружавшим площадь телегам и несколько раз ударил рогами в деревянный борт одной из повозок, словно пытался добраться до зрителей или по-. казать им, на что он способен. В этот момент Рауль громко крикнул: «Торо, торо! Хей-хей!», — привлекая внимание зверя. Бык круто развернулся и кинулся на дразнивший его плащ. Он атаковал стремительно и яростно. Настолько стремительно, что Рафи показалось — Раулю сейчас придется очень солоно. Но матадор легко и довольно красиво обвел быка вокруг себя, умело действуя плащом. Правда, пропустил он быка недостаточно близко к себе, и толпа встретила это движение молча.

Потом повторялось то же самое. Бык бросался на матадора и, неожиданно встретив пустоту, озадаченно замирал на мгновение, затем резко разворачивался и снова бросался в атаку. Движения Рауля были плавными и грациозными, но заслужить хотя бы одобрение зрителей ему никак не удавалось. Ему не хватало смелости. Плащ он держал не прямо перед собой, как это делали опытные и отважные тореро, а чуть сбоку, чтобы не подвергать себя лишнему риску; пропуская быка мимо себя, он отклонялся в сторону немного больше, чем это было необходимо, и вообще старался держаться от быка подальше.