Коллектив авторов Религия - Как сохранить семью счастливой? Псково-Печерские листки. Выпуск №2

Если корень будет хорош, то и ветви будут лучше развиваться, и за все это вы получите награду. Поэтому все будем так делать, как прилично заботящимся о благе не одной души, но о многих чрез одну. Ибо дочери при вступлении в брак должны так выходить из отеческого дома, как выходят борцы из места состязаний, то есть они должны знать в точности всю науку, с помощию которой они могли бы, подобно закваске, все смешение возвести к его подлинной красоте.

И сыновья опять до того должны быть скромны, чтобы скорее всего можно было узнавать их по их благонравию и целомудрию и чтобы они заслужили великую похвалу и от людей, и от Бога. Пусть они научатся обуздывать чрево, воздерживаться от лишних издержек, быть расчетливыми, нежно любящими, пусть они научатся повиноваться власти. Ибо таким образом они могут доставить родителям великую награду. Тогда все будет ко славе Божией и нашему спасению, о Христе Иисусе, Господе нашем, с Которым Отцу, вместе со Святым Духом, слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

Иоанн Златоуст, святитель.

Увещеваю вас, возлюбленные. Избранные беседы. М.: Отчий дом. 2008. С. 439–443.

Отец и мать — два воспитателя. Но где у нас воспитатель отец? Его нет. Нужно сознаться, что у нас муж-отец стоит гораздо дальше от семьи, детей, чем мать. Он редко интересуется детской жизнью: иногда приласкает, иногда побранит, но настоящей любовной близости у отца к детям часто нет. Это очень печально. Воспитание лучше всего ведется тогда, когда дети находятся под действием обеих стихий — мужской и женской. Мужское влияние давало бы твердость, энергию, приготовляющую к жизненной борьбе. Женское — смягчало бы мужской эгоизм и материализм. Увы, к сожалению, во многих семьях отец слишком суров и детям обещает дурное наследство: он воспитывает душу упрямую, не освещенную радостью, часто подорванную и безсильную.

У нас часто отец смотрит на себя как на непогрешимого законодателя, который упорно хочет строить волю детей по своей воле. Он давит всякую мысль, которая ему не нравится, всякое стремление воли, несогласное с его вкусами, не понимая, что у каждого поколения своя жизнь. Он, вместо того чтобы новые стремления и порывы вводить в Христово русло, хочет силой подавить их. Он, как тюремщик, смотрит за детьми, а не как «духовник», следящий за ростом детской души и направляющий ее любовью. Но ведь от тюремщика всегда хочется уйти.

В области веры родители часто все внимание обращают на внешнюю дисциплину веры (правда, теперь и этого не бывает) и не показывают детям любящего Христа, не вводят в святилище нравственных заветов Господних. В области нравственной жизни они упорно навязывают им свои идеалы, не трудясь пересмотреть и проверить их. В области духовных стремлений, в выборе дела не считаются с детьми, потому что их души не знают и силой тянут туда, куда их душа не хочет. Растут дети, есть у них свои боли, свои нужды. Падают, поскользаются. И нет около них никого. Сами родители не поддерживают их. И нет их, когда нужно взять за руку сына или дочь и провести любовно и ласково через пропасть — грехи.

Мать? Она часто любит детей горячо и самоотверженно. Но, увы, это слепая любовь, отношения, обратные отношениям суровости отца, но не менее вредные. Баловство детей, потворство им, отношение к ребенку как к кумиру — какой непоправимый вред приносит это детям! А идеалы, какие мать большей частью внушает детям? Хищнические идеалы удобной будущей жизни, мундира, чинов, богатства. Она хочет детям счастья, но не истинного, христианского, соответствующего нравственному достоинству человека. Много ли найдется между нашими родителями таких, которые бы серьезно внушали сыну: «Служи идее христианства, идее истины и добра, хотя бы это навлекло на тебя несчастье, бедность, позор, хотя бы это стоило тебе жизни?» Много ли матерей воспитывают в дочерях не «будущую невесту», а будущую жену и мать?

Сделать Христа владыкой воли, и мысли, и чувства, связать Его с душой «будущего человека» неразрывными узами — вот путь истинного воспитания детей, и, к сожалению, у нас нет его. Воспитание в вере отмерло или приняло внешние, мертвые формы. Дети, которым нужно навсегда наметить их будущий путь, выбрасываются в жизнь «без дороги» или, точнее, пускаются в путь по ложной, не Божией тропе. В детях всегда живы богатые сокровищницы веры, религиозного чувства, которые могли бы вырасти в святой плод чистой и счастливой жизни. Бог для них прежде всего «Отец Небесный», сливающийся с образом Христа. Вот почему у детей устанавливаются те наивно простые и доверчивые отношения к Богу, какие уже не мыслимы ни в какую другую пору жизни. Выражением этих отношений служит молитва. Эта молитва — наивная по содержанию просьба, сопровождающаяся чувством глубокой любящей веры. Это не колеблющаяся и сомневающаяся вера взрослого, неразрывно связанная с тревогой и боязнью, — это твердая уверенность, уже заранее дающая радостное удовлетворение. «После молитвы, — вспоминает один известный писатель, — завернешься, бывало, в одеяльце, на душе легко, светло и отрадно; одни мечты гонят другие, — но о чем они? Они неуловимы, но исполнены чистой любовью и надеждами на светлое счастье».

Дети живут в чистоте богообщения. К детям прилетает ангел-утешитель, с улыбкой утирает их слезы, навевает святые грезы неиспорченному детскому воображению. Дети знают, что около них всегда находится Всеблагий и Всемогущий Бог, Который любит их и готов исполнять все их желания. Какая радость в этом успокоительном сознании «прочного убежища, неизменной защиты, безсмертного покровительства»! Сколько счастья доставляют детям праздники или дни религиозных торжеств! Они в праздники ждут Христа, — ждут с радостью и страхом. Такое ожидание достигает у них особенного напряжения накануне праздников Рождества и Пасхи.

Дети любят образ Бога благостного и светлого, близкого к нам. И вот эту любовь к Милостивому Господу, эту радость богообщения нужно бы оберегать и развивать в детской душе — здесь фундамент жизненной бодрости, основа истинно человеческого понимания жизни. Вместо этого в нашей семье религиозное воспитание сводится или к простому приучению к религиозному обряду, мертвой словесной молитве или к запугиванию ребенка страхом Бога, «Который накажет». Детей утомляют обязательным посещением службы, не вводя в дух и смысл ее, не стараясь о том, чтобы самая служба была для них праздником. И обкрадываются детские души, лишаясь сокровища, незаменимого в будущем их бытии. Детская врожденная любовь к Богу и добру Божию сменяется чувством тяготы, цепей, которые хочется сбросить. Нечего и говорить, что у нас нет в воспитании и того, что одно крепко может закрепить веру в жизнь: приучения жить по вере. И у детей религия может быть деятельной. Их можно ввести в дело любви христианской, сделать веру, образ Христов их совестью. Но чаще семья, наоборот, и собственной жизнью, и своим словом проповедует не жизнь по вере, а открытое отрицание веры и Евангелия, которое будто бы «для жизни негодно» и мешает жить. Горе такой семье и таким родителям.