Вэй Вэй - Десятый человек [litres]

Каждое сияющее действие, являющееся видимым аспектом функционирования Света, находит лишь себя, поскольку воспринято может быть только то, что освещено праджней , которая есть Я. Тьма – это концепция, определяющая отсутствие света, то есть пустоту уничтожения. Лишь в вечном и всеведущем сиянии вневременной и внепространственной праджни возможно восприятие, которое можно назвать распространяемым излучением праджнического сияния, пользуясь двойственным выражением предположительно независимых сущностей, чье кажущееся независимым существование представляет собой концептуальный результат такого разделенного отражения.

Светимость праджнического функционирования, которая для каждого воспринимающего существа есть «Я», отвечает за каждое действие во вселенной, поскольку только светящееся функционирование праджнического «Я» может производить видимость действия. Мнимых индивидуумов можно рассматривать как феноменальные отражения, в которых праджническое сияние есть все, чем они являются, и все, что гласная «я» может означать.

Следовательно, с помощью твоего «видения» ты можешь видеть меня, в «слышании» потока ты можешь слышать поток, в «познании» воспринимаемой вселенной каждое воспринимающее существо может познавать вселенную, и в «постижении» «истины чань » каждое воспринимающее существо может постичь ее – и быть «свободным».

Видит то, что есть Я,

А Я обладаю десятью тысячами глаз.

Не-диалектически. Главы 15–17

Все, что есть мудрец, – это праджня ,

Все, чем был мудрец до того, как стал мудрецом, – было праджней ,

Разделенной на объект и субъект.

Однако нет никакой праджни

И нет никакого мудреца.

Нет ни одного, ни другого,

Ни обоих, ни никого из них.

Только светящееся отсутствие.

Но свет – концепция разделенного ума,

А отсутствие есть отсутствие присутствия.

Чем бы они ни были,

Не может быть познано тем, что они есть,

Или тем, что не есть они,

Поскольку нет познающего, чтобы познать что-либо,

Как нет ничего, что могло бы быть познано.

Я не могу познать, что я такое,

Поскольку нужен познающий, чтобы познать это.

Я могу лишь быть, совсем не осознавая это бытие?

Но в этом случае все равно останется некое «я», «я», которое есть ,

Не сознающее то, что есть

И что называется бытием .

Как вообще может существовать нечто,

Будь то бытие или «я»?

Где в пространстве

это нечто могло бы быть?

Где во времени

Это нечто могло бы быть?

Кто?

Я не могу высказать это,

Я не могу познать это,

Я не могу быть этим.

Потому что Я есть это,

И это – то, что Я есть.

Феноменально Я всегда присутствую,

Потому что феномены – это то, чем я являюсь в объективности.

Феноменально Я кажусь отсутствующим,

Потому что мое присутствие в виде феноменов

Скрывает мое феноменальное отсутствие как ноумена.

Ноуменально я не присутствую и не отсутствую,

Потому что присутствие и отсутствие – феноменальные концепции,

Неприложимые к ноуменальности, которая есть отсутствие

Отсутствия феноменального присутствия,

То есть не-отсутствие.

Следовательно, ноуменально Я есть непроявленная потенциальность,

Отсутствующая в объективности, поскольку не овеществляемая,

Отсутствующая в субъективности, поскольку не овеществляющая,

Отсутствующая вдвойне, поскольку отсутствует и субъект, и объект.

Когда Я действую, Я действую как праджня ,

И Я проявляюсь как феноменальная вселенная.

Тогда Я присутствую.

Что-мы-есть невозможно понять, потому что не может быть понимающего, отдельного от того, что-мы-есть, чтобы понять что-мы-есть. Если бы понимающий мог понять сам себя, тогда был бы и понимающий субъект, и понимаемый объект. И понимающий субъект в свою очередь стал бы объектом – объектом понимающего. И получается бесконечная регрессия, как всегда.

Не должны ли мы в таком случае быть этой бесконечной регрессией, когда субъект становится объектом субъекта и так до бесконечности? С диалектической, двойственной, феноменальной позиции именно так и должно быть, поскольку феномен есть проявление ноумена, который таким образом сам становится концептуальным явлением, или феноменом, феноменом ноумена, и так до бесконечности. У всякого зенита должен быть свой надир, у которого в свою очередь должен быть свой зенит, и так всегда со всеми противоположностями и дополнениями.

Вот почему Шэньхуй провозгласил двойное отрицание, отсутствие отсутствия присутствия-и-отсутствия, отсутствие такого отсутствия, которое является или присутствием или отсутствием.

Это всего лишь диалектический трюк, чтобы выбраться из двойственности с помощью двойственности? Возможно, что так. Но выбраться необходимо, так как двойственность – это механизм связанности. Верно же, однако, что важна не концепция, но тот факт, что у концепции всегда есть сознающий, чем бы он ни был? И именно он связан. И также он – тот, кого нет, никогда не было и быть не может, чтобы быть связанным или каким-то еще.

Но он не может сказать «меня нет», поскольку, говоря это, он демонстрирует, что он есть. И не может он превзойти себя и сказать, что он есть всё, поскольку всё – такой же объект, как и ничто, а он все еще сознающий, который сознает себя или одним, или другим, или обоими, или ни одним из них. И опять-таки он не может избавиться от себя, заявляя о своей трансцендентности, поскольку в этом случае что-то превосходит что-то еще, и это что-то остается тем, который превосходит.

Может ли он исчезнуть через имманентность, неотъемлемость? Нечто остается имманентным, нечто смутное и неуловимое, существующее внутри чего-то более осязаемого, отсутствие внутри присутствия. Даже самая безличная имманентность как таковая – это объективная концепция, и у этой объективной концепции есть субъект, который становится объектом, и так далее до бесконечности.

Означает ли это, что диалектически, концептуально, невозможно понять что-мы-есть? Осознав, что отсутствие отсутствия ничего есть очевидное указание на то, что мы есть неконцептуально, мы можем лишь отбросить поиск, и это, если ищущий также отброшен, есть обнаружение . Обнаружение того, что ищущий есть искомое, а искомое есть ищущий, и что ни того ни другого нет, не было и не может быть никогда, поскольку оба – концептуальные половины ЭТОГО, которое невозможно постичь, поскольку ЭТО не может постичь себя, не расщепляясь на субъект и объект.