Антоний Храповицкий - Собрание сочинений. Том I

Недавно я видел такой сон. Я очнулся среди афинского народного собрания. Греки в парижских пиджаках с папиросками и тросточками, отражая в своей одежде и манере всю пошлость европейского нигилизма, толковали с великим оживлением о министерских кризисах. Заметив во мне русского, один из них самодовольно спросил меня: «Не правда ли, мы ничем не хуже европейцев и наши собрания не уступают Парижской палате?» До того времени я молчал, но далее не мог удерживать слова и, встав, возвысил голос так громко, что прекратились всякие разговоры и все присутствовавшие устремили на меня удивленные, любопытные взоры. Я говорил: «Вы спрашиваете меня, как русские думают о современной греческой жизни, и вот я отвечаю. Мы думаем, что греки, потомки первых христиан, проводят жизнь свою лишь в чтении Божественных Писаний и творений духоносных отцов. Мы думаем, что паства свтт. Златоуста и Григория Паламы не хочет знать никаких мелочных житейских интересов и по-прежнему на рынках городов своих, забывая о купле и продаже, рассуждает лишь о том, Подобосущен ли или Единосущен или о том, как нужно разуметь небесный свет, осиявший Спасителя на Фаворе? Мы думаем, что они прекращают подобную беседу лишь по звону церковного колокола, чтобы, собравшись, воспевать спасительную страсть Христа Бога, назидаться слушанием спасительной Лествицы Иоанна, а затем, между вечерней и повечерием, порешить наскоро свои гражданские и хозяйственные дела, дабы остаток дня посвятить беседе о врачевании страстей, каковому научили нас божественные отцы древности. Мы думаем, мы хотим думать, что если у нас в России все святое и священное пришло от греков, то и все греческое должно быть святым и священным. Вы говорите мне: „Ведь мы не хуже европейцев“. Увы! Я вижу, что вы не лучше их, этих жалких выродков тысячелетней ереси, этих растлителей вселенной. Но я не верю тому, что вижу. Я плачу от одной мысли, что действительность, быть может, близка к этому безобразному видению; но все-таки надеюсь, что видение это ложно, что я подавлен тягостным сном». Сказав эти слова, я проснулся и почувствовал, что глаза мои мокры от слез.

И поистине, я верую поныне, что лучшие начала народной жизни среди эллинов возьмут верх над извращением европеизма и поставят великую идею своей народности не в том, чтобы сцеплять ее кагальножидовскою интригой, но в том, чтобы приводить в общение Христово разноплеменную паству, не господствуя над наследием Божиим, а подавая пример стаду (1 Пет. 5, 3), чтобы дорожить священными членами Христова тела, чтобы подражать Божественному Пастырю, оставляющему в горах 99 овец и идущему искать заблудшую единую овцу, чтобы помнить слова Господа: Смотрите, не презирайте ни одного из малых сих (Мф. 18,10), и: Так, нет воли Отца вашего Небесного, чтобы погиб один из малых сих (Мф. 18,14).

Что сказать вам, единокровные братья-славяне: румыны, сербы и болгары? Не уподобляйтесь неверному Израилю, с жадностью бросавшемуся на подражание врагам Божиим и делавшему врагом своим Самого Бога. Укореняясь в началах непослушания и своеволия, отметая власть вселенского престола, вы сами убиваете остаток Православия в вашей стране, и если бы даже замедлило отлучение патриарха, то самая ваша замкнутость лишит вас живительной силы христианского духа. Ваши недавно воссозданные отечества для своей политической и нравственной погибели не нуждаются даже в том, чтобы их прикончили европейские мародеры (хотя не замедлит и это), но внутри самых стран ваших умножаются губители народа, политические мошенники, подобно паразитам создающие свое благополучие на растлении народной жизни и пользующиеся свободой государственного устройства для того, чтобы разрушать главную твердыню народа – святое Вселенское Православие – и заколачивать в гроб свою отчизну. Эти наглецы усвоили от Европы только ее пороки, но все же находят среди своих несчастных и невежественных сограждан достаточное число глупцов, готовых верить их разглагольствованиям о культуре, свободе и прогрессе и т. п. словах, которых ни говорящие их, ни слушающие не разумеют.

Но, слава Богу, не все сербы и болгары таковы; и мы будем молиться, чтобы Господь дал силу духа и силу слова тем лучшим представителям сих народов, которые понимают, что спасение их – в неповрежденном Православии, а Православие хранить им возможно лишь в общении с Матерью-Церковью, предпочитая вселенское значение Церкви узкому национализму славянской провинции.

Что сказать вам, православные сирийцы – соотечественники нашего Господа и Искупителя? Вы жаждете просвещения и хотите вывести народ свой из его полунищего состояния. Благо вам, если так, но да будет сие просвещение просвещением православным, вселенско-церковным, а не расширением своего жалкого и смешного себялюбия и национальной вражды, готовой отторгнуть сынов ваших от вселенского тела Церкви. Св. Церковь взирает на ваши патриархальные общины с великим уважением; не утратьте ради подражания западной борьбе партий неподражаемых сокровищ христианского быта, завещанных вам вашими православными предками. Далекие от государственных центров, как бы забытые среди гор и равнин колыбели христианства, вы в бесхитростном устройстве приходских общин сохранили многие черты того христианского быта, которым славилась Церковь только во время мучеников и который затем значительно изменился в эпоху христианских императоров. С великим сочувствием и уважением старается узнать основу этого быта европейская историческая наука и представить современникам как высшее совершенство христианской культуры. Не изменяйте же отеческого богатства, которому завидуют враги, на пищу свиней жестокосердого гражданина отдаленной страны, в которой господствует духовный голод.

Апостол сказал: Не оставайтесь должными никому ничем, кроме взаимной любви (Рим. 13,8), – вот в чем да пребывает и умножается благородное соперничество православных народов. Будем, по слову Писания, в почтительности друг друга предупреждать (см. Рим. 12, 10), своим истинным отечеством считать вселенскую Церковь, а своим народным достоянием – неповрежденное Православие. Да научают нас этому смиренные русские простолюдины, эти поистине нелицемерные носители вселенского духа христианского, которые с равною силою любят свою родину за то, что она православная и своя, а инородную православную страну за то, что она православная, хотя и чужая. Это чувство подобно тому, как чувство доброго сына по отношению к матери, с которой он никогда не расставался, и по отношению к отцу, которого встречает он после долгих лет далекой разлуки. Весьма разнообразны, но одинаково сильны эти два чувства. Добрый сын осыпает ласками свою мать, постоянное присутствие которой необходимо душе его, как воздух, но не меньшую горячность любви обнаруживает он по отношению к отцу своему, который из далекого плавания возвращается ненадолго к своей семье, всегда оставаясь для нее родным, незаменимым отцом. Таковы чувства истинного христианина к своему народу и отечественной Церкви, с одной стороны, и к инородным Православным Церквам – с другой. И подобно тому, как названный добрый сын чувствует полноту радости лишь в то время, когда его отец и мать соединяются в родном доме для дружеской беседы с ним, так и сын Вселенской Церкви чувствует полноту духовной жизни лишь тогда, когда пастыри различных православных народов соединяются без зависти и соперничества в единый лик ради благоговейной молитвы и единомысленного устроения Церкви.