Коллектив авторов Религия - Откровенные рассказы странника духовному своему отцу

Поутру, простившись с смотрителем, я отправился, шел и воссылал молитву мою с верою, упованием и благодарением к Отцу щедрот и всякого утешения, избавившему меня от близкой беды.

Чрез шесть лет после сего происшествия, проходя мимо одного женского монастыря, я зашел в церковь помолиться. Странноприимная игуменья взяла меня к себе после обедни, и велела подать чаю. Вдруг приехали к ней неожиданно гости; она вышла к ним, а меня оставила с монахинями, ее келейницами. Смиренная монахиня, разливавшая чай, возбудила во мне любопытство спросить: давно ли вы, матушка, в сей обители? Пять лет, ответила она; меня безумную привели сюда, и Бог здесь помиловал. Вот матушка игуменья оставила меня у себя при келии и постригла. От чего же вам случилось безумие? спросил я. От испугу. Я нанималась на такой-то станции, и ночью во время сна лошади вышибли окно, я, испугавшись, сошла с ума. Меня целый год родственники водили по святым местам, и вот я здесь только исцелилась. Услышавши это 26, я возрадовался душою я прославил Бога, мудро вся на пользу строющего.

Много было еще разных случаев, обратясь к своему отцу, сказал я. Если по порядку рассказывать-то, то и в трое суток не переговоришь всего. Разве еще один случай рассказать.

В ясный летний день увидел я кладбище близ дороги, или так называемый погост, т. е. церковь, да одни священно-служительские дома. Был благовест к обедне; и я пошел туда. Шли туда же и окрестные люди; а иные, не доходя церкви, сидели на траве и, видя меня, поспешно шедшего, говорили мне: не спеши; еще настоишься вволю, покуда начнется служба; здесь служат очень долго, священник-то больной, да такой мешкотный. Действительно, служба шла очень долго; священник молодой, но прехудой и бледный, действовал очень медленно, впрочем, очень благоговейно и с чувством в конце обедни сказал прекрасную понятную проповедь о способах приобретения любви к Богу 27.

Священник позвал меня к себе и оставил пообедать. За столом я сказал ему: как вы, батюшка, благоговейно, да долго служите! Да, ответил он, хоть это прихожанам-то и не нравится и ропщут, но нечего делать; ибо я люблю всякое молитвенное слово прежде размыслить, и насладиться им, да тогда уже и произносить гласно, а то без внутреннего ощущения и сочувствия всякое произнесенное слово будет и для самого, и для других бесполезно; дело все во внутренней жизни и внимательной молитве! А как мало, промолвил он, занимаются внутренним деланием! Это от того, что не хотят, не брегут о духовном, внутреннем просвещении, сказал священник. Я опять спросил: да как же достичь-то его? Это кажется очень мудрено. Нимало; чтобы просветиться духовно и быть внимательным и внутренним человеком, следует взять один какой-нибудь текст из св. писания, и как можно дольше держать на нем одном все внимание и размышление, и откроется свет разумения. Также должно поступать и при молитве: если хочешь, чтобы она была чиста, правильна и усладительна, для сего следует выбрать какую либо краткую, из малых слов, но сильных, состоящую молитву, и повторять ее многократно и подолгу, и тогда ощутишь вкус к молитве. Очень мне понравилось сие наставление священника, как оно деятельно и просто, но вместе глубоко и премудро! Я умственно благодарил Бога, что Он показал мне такого истинного пастыря церкви своей.

По окончании стола, священник сказал мне: ты после обеда усни, а я займусь чтением Слова Божня, да приготовлением к завтрему проповеди. Вот я и вышел в кухню; там никого не было, одна престарая старуха сидела, сгорбившись, в углу, да кашляла. Я сел под окошечко, вынул из сумки мое Добротолюбие, да и стал читать потихоньку про себя; наконец прислушался, что сидевшая в углу старушка беспрестанно шепчет Иисусову молитву; я возрадовался, услыша часто изрекаемое святейшее имя Господне, и начал ей говорить: как это хорошо, матушка, что ты все творишь молитву! Это самое христианское спасительное дело. Да, батюшка, ответила она, на старости моих лет 28только и радости, что Господи прости! Давно ли же ты так привыкла молиться? С малых лет, батюшка; да без этого мне и быть нельзя, ибо Иисусова молитва избавила меня от погибели и смерти. Как же это? Расскажи, пожалуйста, во славу Божию и в прославление благодатной силы Иисусовой молитвы. Я убрал в сумку Добротолюбие, сел к ней поближе, и она начала рассказывать:

Я была девка молодая и красивая; родители сговорили меня замуж: только бы завтра быть свадьбе, жених шел к нам, и вдруг не дошедши шагов десяти, пал и умер, ни разу не дохнувши! Я так сего испугалась, что вовсе отказалась от замужества и решилась жить в девстве да ходить по святым местам молиться Богу. Однакож, одна пускаться в путь боялась, как бы по молодости моей не обругали меня злые люди. Вот знакомая мне странница-старуха научила меня, чтоб, где бы ни шла я по дороге, все беспрестанно творила Иисусову молитву, и крепко заверила, что при сей молитве никакого несчастия не может случиться в пути. Я сему поверила, и точно ходила все благополучно, даже и в отдаленные святые места; мне родители давали на сие деньги 29.

Под старость я сделалась больна и вот здешний батюшка по милости своей меня держит и кормит.

С наслаждением слушая это, я не знал, как благодарить Бога за сей день, открывший мне такие назидательные примеры. Потом испросив благословение доброго и благоговейного священника, я пошел в путь мой радуясь.

А вот не слишком давно, когда я шел сюда чрез Казанскую губернию, еще случилось мне узнать, как сила молитвы 30во имя Иисуса Христа ясно и живо открывается и в бессознательно занимающихся ею, и как частость и продолжительность молитвы есть верный и кратчайший путь к достижению благих плодов молитвы. Случилось мне однажды ночевать в татарском селении. Я, вошедши в оное, увидел под окном одной хаты повозку и кучера русского; лошади кормились около повозки. Обрадовавшись этому, я вознамерился попроситься на ночлег тут же, думая, что, по крайней мере, ночую вместе с христианами. Подошел, да и спросил кучера, кто едет? Он ответил, что барин проезжает из Казани в Крым. В то время, как мы говорили с кучером, барин, отвернувши кожу, выглянул из повозки, посмотрел на меня, да и говорит: я и сам здесь ночую, но не пошел в хату, потому что у татар очень дрянно и я решился остаться на ночь в повозке. Потом барин вышел прогуляться, - вечер был хороший, - и мы разговорились.

Между многими расспросами, он пересказал мне и про себя вот что: до шестидесяти пяти лет я служил во флоте капитаном первого ранга; под старость напала на меня неизлечимая болезнь - подагра, и я, вышедши в отставку, жил в Крыму на хуторе моей жены, почти постоянно больной. Жена моя была взбалмошная, рассеянного характера, и великая картежница. Ей скучно стало при мне больном жить; и она, кинувши меня, уехала в Казань к дочери нашей, которая туда по случаю выдана за служащего чиновника; обобрала меня кругом, даже увезла с собою и дворовых людей, а при мне оставила только восьмилетнего мальчишку, моего крестника.