Долорес Кэннон - Иисус и Ессеи

Начиная с первого сеанса я поняла, что передо мной совершенно необычный субъект. Она впадала в очень глубокий транс, демонстрировала сенсорное восприятие (например, чувствовала вкус и запах), испытывала эмоции и ничего не помнила после пробуждения. Кэтрин всегда думала, что ей не составит ни малейшего труда войти в состояние транса, но и она была удивлена той легкостью, с какой это было достигнуто. Я поняла, что нашла идеального субъекта-сомнамбулу. Поскольку с таким типом людей работать легче всего, я хотела—при ее согласии—провести еще несколько сеансов. Ей тоже было любопытно, и она согласилась продолжать, при условии, что об этом не узнают ее родители. Я надеялась, что проблем с родителями не возникнет, ведь с точки зрения закона она была взрослой и могла принимать решения самостоятельно. Позже она признавалась, что всю жизнь ее терзали воспоминания, которые казались неуместными ей самой. Она полагала, что разгадка, возможно, кроется в реинкарнации, и хотела это выяснить.

Когда стало очевидно, что я смогу получить от этой девушки много ценной информации, мы стали встречаться регулярно, раз в неделю. Так как я живу в уединенной сельской местности, мы договорились проводить наши встречи в доме моей подруги Харриет. Ее дом в черте города был весьма удобен для всех заинтересованных сторон. Харриет — моя коллега, высококлассный гипнотизер. Она никогда не работала с сомнамбулами, и ее заинтересовала моя работа с Кэти. Ей очень хотелось посмотреть на происходящее. После того как начала поступать информация, я очень порадовалась, что у меня есть свидетель в лице Харриет. Позже на сеансах присутствовали и другие люди. Нам нелегко было поверить в то, что мы видели и слышали. Мы были готовы использовать все свидетельства, какие только могли получить, чтобы избежать самой возможности обвинения в мистификации.

После первых двух сеансов я стала вводить Кэтрин в состояние глубокого транса, произнося ключевое слово. Так намного быстрее, и сберегается время, которое иначе ушло бы на подготовительную работу. Мы не имели представления, куда заведет наш эксперимент. Наше приключение началось: странствие, которое должно было привести нас к тем людям и в те места, которых мы не могли вообразить и в самых смелых мечтах. Оно воистину стало путешествием сквозь время и пространство.

Вначале я никогда не приказывала Кэтрин отправляться в какое-то конкретное место или время. Я позволяла информации выливаться спонтанно. После месяца работы я решила действовать более систематически и попытаться выстроить регрессии в хронологическом порядке. Я стала продвигаться в глубь времен скачками по сто лет, пытаясь выяснить, сколько жизней Кэтрин прожила, но, вполне возможно, что некоторые из них я пропустила. Много раз всплывали малопонятные факты, которые можно было подтвердить только с помощью кропотливых исследований. Мы даже попали в волшебное царство духа, где получили сведения о том, что происходит с душой после того, как она покидает тело и входит в так называемое «посмертное состояние». О многом из того, что мы тогда узнали, я рассказала в книге «Между смертью и жизнью» [2] Долорес Кэннон. Между смертью и жизнью. К.: София, 2004. — Прим. ред. .

Каждую неделю я старалась продвинуться по крайней мере на одну жизнь назад. Я считала, что если какая-нибудь из этих жизней будет чем-то особенно интересна, мы сможем вернуться к ней позже и задать дополнительные вопросы. Такой метод описан в книге «Пять жизней, которые удалось вспомнить», но субъект, о котором там рассказывается, прожил всего пять жизней. С ним было намного проще.

По мере того как я медленно вела Кэти в глубь времен, мы подошли к началу нашей эры и к этому моменту обнаружили двадцать шесть самостоятельных жизней. Похоже, все это множество жизней было поровну разделено между мужчинами и женщинами, богатыми и бедными, образованными и неучеными. В каждой жизни можно было найти массу подробностей о религиозных верованиях и культурных традициях того времени. Я уверена, что даже ученый, искушенный в истории и антропологии, не смог бы сравниться с

Кэти в знании таких потрясающих деталей, какие сообщила она. Нет, это было не научное, а какое-то иное знание. Я предпочитаю думать, что она действительно прожила все эти жизни, и это знание было скрыто в обширной памяти того «компьютера», который называется бессознательное. Требовалось только нажать на нужные кнопки и дать памяти сигнал, чтобы знание вышло на поверхность и было пережито снова.

Мы не знаем, сколько еще жизней ждут своего часа, чтобы вновь увидеть дневной свет. Истории об этих других жизнях будут рассказаны в другой книге. Было бы несправедливо пытаться втиснуть их все под одну обложку. Для этого в них слишком много информации.

Когда я убедилась, что сущность, на которую мы натолкнулись, может сообщить сведения о жизни Христа, я подумала, что будет важно задержаться на этом периоде и посмотреть, что получится. Я не имела представления, куда заведет эксперимент и получится ли вообще что-нибудь стоящее. Но, собираясь использовать даже самый ничтожный шанс найти что-то, я прекратила уводить Кэти в глубь истории и стала раз за разом возвращать ее к жизни Садди, одного из ессей-ских учителей Иисуса, чтобы получить как можно больше сведений. Это длилось больше трех месяцев и заняло у нас тринадцать сеансов.

Если бы эта жизнь была первой, с которой я встретилась в процессе работы с Кэти, я бы немедленно отвергла это как фантазию и прекратила бы сеансы. Каждому невольно приходит в голову, что, если кто-то упоминает о своем знакомстве с Иисусом, значит, он наверняка просто тешит свое эго. Но эта информация появилась только после девяти месяцев работы, К тому времени я знала о ее происхождении. Я знала, какие у нее колоссальные способности к подробнейшему припоминанию прошлых жизней. За это время между нами сформировалась очень тесная, основанная на доверии связь. Я думаю, что только таким образом вся эта история могла выйти наружу. Требовалось немало терпения, чтобы работать с одним субъектом и продолжать систематическое продвижение назад по шкале времени. Но, если бы я остановилась слишком рано, эта книга никогда не была бы написана. Даже настолько хорошо зная Кэти, я очень не хотела рассказывать кому-либо, что нашла того, кто был одним из ессейских учителей Иисуса. Я была уверена, что получу в ответ недоверчивые ухмылки и всякие ехидные замечания вроде: «Да ну? Пойди расскажи кому-нибудь другому!» — будто я считаю их настолько легковерными, чтобы проглотить все что угодно. Я могу это понять. Я уверена, что проявила бы скепсис, если бы сама услышала от кого-то такое. Но я не могла не поверить Кэти.