Будда Шакьямуни - Собрание палийских джатак

Сразу после этого все яккхини, опередив путников, силою колдовства возвели у дороги новый навес и уселись там, распевая песни и играя на музыкальных инструментах. На этот раз от бодхисаттвы отстал тот из спутников, чей слух всегда прельщался звуками музыки. Яккхини съели и его, вновь забежали вперёд путников, оборотились торговками и уселись у дороги, поставив перед собой плетёные корзины с всевозможными ароматными снадобьями и благовониями. И тот, чьё обоняние не могло устоять перед дивными ароматами, отстал и тоже был съеден. Яккхини снова бросились вперёд и возвели на обочине лавку со съестными припасами, эту лавку они наполнили сосудами с дивными яствами, способными удовлетворить любой вкус. Сами же уселись около этой лавки. В этот раз отстал тот, кто привык услаждать свой вкус чревоугодничеством. Яккхини съели и его. Покончив с ним, они снова кинулись вперёд и улеглись на ложах необыкновенной мягкости. Последний из спутников, который очень любил доставлять приятное ощущение своей коже, отстал и также был съеден. Бодхисаттва остался в одиночестве.

"Этот человек на диво стоек, – подумала одна из яккхини. – Всё же я не отступлюсь, пока его не съем". Приняв такое решение, она пошла следом за бодхисаттвой. В дальней части леса им повстречались лесорубы и другие люди, работавшие в лесу. Увидав яккхини, они спросили у неё. "Кто этот мужчина, который идёт впереди тебя?" "Мой муж", – ответила яккхини. "Послушай, приятель, – сказали лесорубы бодхисаттве, – жена у тебя – красавица. У неё такой нежный золотистый цвет кожи, и она похожа на цветок. Ради тебя она покинула отчий дом и доверчиво последовала за тобой. Бедная притомилась в пути. Почему же ты не возьмёшь её за руку и не пойдёшь с ней вместе?" "Никакая она мне не жена, – ответил им бодхисаттва, – она – яккхини и вместе с другими только что съела пятерых моих спутников". "Вот, добрые люди, – вскричала яккхини, – чуть ссора – и разгневанные мужья уже называют своих жён "яккхини" и "злыми духами!""

Пошли они дальше. Яккхиви приняла вначале облик беременной женщины. Затем разрешилась от бремени и следовала за бодхисаттвой уже с ребёнком на руках. И все встречные задавали тот же вопрос, что и лесорубы, и бодхисаттва твёрдо отвечал им одно и то же. Он уже достиг Таккасилы, а яккхини всё шла за ним, только уже одна, без младенца, который исчез так же таинственно, как и появился. Бодхисаттва, миновав городские ворота, остановился на постоялом дворе для паломников. Не в силах преодолеть святость бодхисаттвы и не смея войти внутрь, яккхини осталась стоять у входа на постоялый двор, приняв обличье дивно прекрасной женщины.

Как раз в это самое время мимо, направляясь в свои сады, проезжал царь Таккасилы. Увидев яккхини, он тотчас же пленился её красотой и, подозвав слугу, велел ему: "Ступай, узнай, замужем ли она или безмужняя". Слуга пошёл к яккхини и спросил её, замужем ли она. "Да, господин, – ответила яккхини, – мой муж здесь, на постоялом дворе". Услыхав это, бодхисаттва вышел и сказал: "Никакая она мне не жена, она – яккхини и вместе с другими съела пятерых моих спутников". "Ох уж эти мужчины, – закричала яккхини, – чего только они не наговорят в гневе!" Слуга пошёл обратно к царю и передал ему всё, что сказали эти двое. "Всё, что не имеет хозяина, принадлежит государю", – сказал царь, велел привести яккхини и распорядился усадить её позади себя на спину слона. Торжественно объехав город кругом, царь воротился во дворец и приказал поместить яккхини в покоях, предназначенных для старшей жены царя.

Вечером царь искупался, умастил своё тело и, совершив трапезу, возлёг на пышное ложе. Яккхини тоже отведала изысканных блюд, приоделась и приукрасилась и, явившись к царю, легла с ним рядом. Когда царь утолил свою страсть и в полном блаженстве погрузился было в дремоту, яккхини отодвинулась от него и, повернувшись на бок, принялась горько плакать. "Чего ты рыдаешь, милая?" – спросил царь. "Государь, – ответила яккхини, – ты увидел меня на проезжей дороге и взял во дворец. В доме твоём множество женщин, все они мои соперницы и все пристают ко мне, несчастной, с расспросами: "Кому ведомо, кто твои мать и отец и какого ты роду-племени? Тебя подобрали на обочине дороги", – говорят они. Я чувствую себя глубоко униженной. Вот если бы ты, государь, благоволил дать мне власть над всем царством и право казнить и миловать подданных, тогда бы уже никто не посмел мучить и терзать меня такими разговорами". "Но, милая, – ответил царь, – я не властен над всеми, кто живёт в моём царстве: я повелеваю не ими, а лишь теми, кто восстаёт против моей царской власти или же делает что-нибудь недозволенное. Остальным я никакой не повелитель, а потому и не могу предоставить тебе власть надо всем царством и право казнить и миловать подданных". "Ну хорошо, государь, – продолжала упрашивать его яккхиии, – коли не желаешь дать мне власть надо всем царством или над городом, передай мне бразды правления хотя бы во дворце, чтобы я могла распоряжаться всеми, кто вхож во внутренние покои". Ощущая прикосновение божественно прекрасного тела, царь не смог eй перечить и согласился, сказав: "Ладно, милая, я даю тебе право распоряжаться всеми, кто вхож во внутренние покои, ты можешь их всех подчинить теперь себе".

"Превосходно!" – воскликнула яккхини. Дождавшись, когда царь уснёт, она отправилась в город яккхов. Воротясь оттуда с целым полчищем, она лишила жизни самого царя, пожрав кожу, мышцы и мясо, выпив кровь и оставив одни лишь кости. А все остальные яккхи, проникнув во дворец через главные ворота, сожрали всё, что было живого – вплоть до кур и собак, также оставив одни только кости. Когда наутро люди увидели, что дворцовые порота всё ещё закрыты, они принялись громко кричать и колотить в двери. Видя, что двери не открываются, они взломали их, вошли внутрь и увидели, что весь дворец полон костей. "А ведь тот человек, который утверждал, что это не жена его, а яккхини, говорил сущую правду, – подумали горожане. – Царь не поверил ему, ввёл эту яккхини в свой дом и сделал её женой, а она, видимо, призвала остальных яккхов, они сожрали всё, что было живого, и убежали прочь".

В ту самую пору бодхисаттва был на постоялом дворе. Посыпав свою голову песком, который ему дали Пратька будды, и, перевязав волосы заговорённой нитью, он, с мечом в руках, дожидался рассвета. Горожане вымыли и вычистили весь дворец, украсили его зелёными листьями лотоса, обрызгали все покои духами, воскурили везде благовония, разбросали цветы, поставили букеты и развесили по стенам венки и гирлянды. Сделав всё это, они посоветовались между собой и единодушно решили: "Этот человек так хорошо управляет своими чувствами, что даже ни разу не взглянул на яккхини, которая шла за ним следом в обличье божественно прекрасной женщины, этот человек, несомненно, являет верх благородства, он наделён высшей стойкостью и мудростью. Если назначить его правителем, то во всём царстве водворится всеобщее благополучие и счастье. Давайте же поставим его царём над собой!" И вот все придворные и простые горожане в едином порыве явились к бодхисаттве и стали его просить: "Будь же, господин, царём над нами". Они повели его в город, нарядили в усыпанные драгоценными каменьями одежды, помазали и возвели на престол Таккасилы. И он правил царством в согласии с дхаммой, избегая четырёх ложных путей и придерживаясь десяти царских заповедей справедливости, щедро раздавая подаяние и творя иные добрые дела, а когда истёк его срок, перешёл в иное рождение в полном соответствии с накопленными заслугами".