Будда Шакьямуни - Собрание палийских джатак

Царь жил тогда во дворце, крыша которого покоилась на единственной деревянной колонне посередине. Деревянная опора стала шататься, и слуги доложили об этом царю. Царь велел позвать плотников и сказал им: "Видите, почтенные: в моём царском дворце одна-единственная колонна, – и та зашаталась. Достаньте новую прочную подпорку и как следует укрепите её". "Будет сделано, государь!" – ответили плотники и отправились искать подходящее дерево. Поиски привели в конце концов в дворцовый сад, где плотники увидели дерево муккхака. Когда они вернулись во дворец, царь спросил их: "Ну что, почтенные, удалось ли вам сыскать подходящее дерево?" "Найти-то мы нашли, государь, – отозвались плотники, – однако же срубить его не посмели". "Это почему же?" – удивился царь. "После долгих поисков, государь, – рассказали плотники, – мы пришли в твой дворцовый сад, но и там не нашли ничего подходящего для колонны, кроме священного дерева руча, которое привлекло наши взоры. Священное дерево, однако, мы срубить не решились". "Немедленно отправляйтесь в сад, – воскликнул тогда царь, – срубите это дерево и хорошенько укрепите крышу дворца, а я найду себе другое священное дерево". "Будет исполнено!" – сказали плотники и, приготовив жертвоприношения, поспешили в дворцовый сад. "Завтра мы срубим тебя", – воскликнули они, обращаясь к дереву руча. Возложили к его корням подношения и удалились.

Услышав слова плотников, обитавшая в ветвях руча богиня помыслила: "Завтра они разрушат моё жилище. И мне придётся идти куда глаза глядят, с детьми на руках". Не видя подходящего места, где бы поселиться, богиня прижала к себе своих малолетних детей и зарыдала в голос. Другие лесные богини, подруги и приятельницы этой, собрались вокруг неё и стали её спрашивать, что случилось. Узнав об угрозе плотников, все они, не в силах ничем ей помочь, обняли подругу и принялись вместе с ней плакать. В это самое время появился бодхисаттва, который решил навестить богиню, обитавшую в дереве руча. Узнав обо всём, бодхисаттва принялся утешать богиню дерева. "Успокойся! Не тревожься ни о чём! – ободрял он её. – Я не допущу, чтобы плотники срубили дерево. Вот увидишь!"

На следующий день, ещё до того, как явились плотники, бодхисаттва в обличье хамелеона подполз к дереву руча. Через скрещенья корней он проник в самую сердцевину дерева и прогрыз ход наверх, к средним ветвям дерева, одновременно проделывая множество отверстий в коре, так чтобы дерево казалось испорченным. Затем бодхисаттва устроился на развилке ветвей, лежал там и тряс головой. Когда пришли плотники, старший из них увидел хамелеона, шлёпнул по коре ладонью и воскликнул: "Да это дерево всё источено и прогнило изнутри! Напрасно мы вчера приносили ему жертву". Разочарованные тем, что это огромное дерево оказалось таким непрочным, плотники с ругательствами ушли прочь. Так, благодаря бодхисаттве, богиня дерева осталась хозяйкой своего жилища.

Когда многочисленные подруги и приятельницы дерева руча явились к ней с выражением дружеских чувств, радостная оттого, что сохранила свой дом, богиня воспела бодхисаттве великую славу. "Дорогие мои, – говорила она, – при всём своём могуществе, мы проявили леность мыслей и неразумие. Никто из нас не мог придумать, как спастись от беды. Богиня же, обитающая в стеблях травы куса, наделена высшей мудростью, и благодаря ей я и осталась хозяйкой своего жилища. Поистине, друзей следует искать и среди равных себе, и среди высших, и среди низших тоже. Любой друг, кто бы он ни был, стремится избавить близких ему от свалившейся на них беды и вернуть им спокойствие и счастье". И, воздавая должное преданной дружбе, богиня дерева руча спела такую гатху:

Пусть низко положенье друга,

Ему, как дереву – трава.

В беде всемерно помогайте, –

И вам помогут божества!

Наставив окруживших её подруг, лесных богинь, в дхамме, богиня добавила: "Помните же, что те, кто нуждается в избавлении от страданий, должны принимать помощь не только от равных или старших, но и от низших, если они одарены мудростью. Богиня дерева руча и богиня травы куса прожили весь свой век, оставаясь добрыми подругами, а с истечением срока перешли в иные рождения в согласии с накопленными заслугами".

Заканчивая своё наставление в дхамме, Учитель истолковал джатаку, сказав: "Богиней дерева руча в ту пору был Ананда, богиней же травы куса – я сам".

Sutta pitaka. Khuddaka nikāya. Jātaka. Eka-Nipata. 122 Dummedha-Jataka.

Перевод с пали Б.А. Захарьина.

Словами: "Глупец не впрок владеет славой..." – Учитель – он жил тогда в Бамбуковой роще – начал свой рассказ о Девадатте.

Как-то раз монахи, сойдясь в зале собрании, дружно осуждали Девадатту. "Почтенные, – говорили они, – этот человек взирает на сверкающий, подобно полной луне, лик Татхагаты, отмеченного тридцатью двумя большими и восемьюдесятью малыми признаками величия, – Татхагаты, окружённого сиянием, распространяющимся на несколько шагов вперёд, на излучающего чудотворный свет, являющего пары враждующих одна с другой стихий, – Татхагаты, купающегося в лучах истинного просветления, сосредоточенного на высшем блаженстве, – взирает на всё это Девадатта, однако не может достичь прояснения в мыслях своих и продолжает завидовать Татхагате! И, когда этот ничтожный слышит, как воздают Учителю хвалу в таких словах: "Пробуждённый воистину наделён знанием высоких нравственных Заветов, способностью к глубокому самососредоточению, мудростью, стремлением к спасению и умением объяснить путь, ведущий к спасению", – он просто выходит из себя, ибо не питает к Учителю ничего, кроме великой зависти". Так говорили между собой монахи, когда Учитель, войдя в залу, спросил их, по обыкновению: "О чём это вы, братия, здесь беседуете?" Услыхав их ответ, Учитель заметил: "О бхиккху, не только ведь ныне Девадатта исходит завистью, когда слышит хвалы мне, но и в прежние времена он отличался такой же завистливостью". И, поясняя сказанное, Учитель поведал собравшимся о том, что было в прошлой жизни.

"Во времена стародавние, когда на престоле Магадхи, в столице Раджагахе, восседал царь по имени Магадха, бодхисаттва возродился слоном безупречно белого цвета. Он обладал столь дивной красотой и сложением, что, едва увидев его, царь подумал: "Этот слон непростой", и велел сделать его своим священным царским слоном.

Однажды по случаю какого-то празднества, когда весь город был пышно разубран, будто обитель богов, царь воссел на своего священного слона, также разукрашенного, как только можно себе вообразить, усыпанного драгоценностями, и в сопровождении огромной свиты стал совершать торжественный объезд города. Толпы горожан, собравшихся на улицах, восхищаясь необыкновенной красотой священного слона, кричали: "Как этот слон красив! Какая у него плавная поступь! Поистине, он средоточие всех совершенств! Только столь прекрасный, ослепительно белый слон достоин носить на себе повелителя всей земли!" В этих и подобных выражениях они непрерывно славословили священного слона. Слыша их восторженные похвалы, царь исполнился великой зависти. "Сегодня же сделаю так, что этот слон свалится с горы в пропасть и разобьётся насмерть", – решил он, подозвал к себе погонщика и спросил его: "Этот слон обучен тобою?" "Да, – ответил погонщик, – выучка у него превосходная". "А я тебе говорю, что у пего плохая выучка", – сказал царь. "Нет, государь, – возразил погонщик, – выучка у него хорошая". "Ну, а если у него и впрямь хорошая выучка, – молвил царь, – сможет ли он взобраться на вершину горы Вепулла?" "Да, государь", – подтвердил погонщик. "Вот и прекрасно, – обрадовался царь, – пусть заберётся на гору".