Будда Шакьямуни - Сутта-Нипата. Сборник бесед и поучений. Буддийская каноническая книга

III

Творения древности – живое слово мудрого поучения, оставленное нам давно сошедшими в могилу людьми; в них – животворное начало испытующей мысли, поднявшейся до сознания вечного. Научившись выделять в творениях мудрецов древности все, связанное исключительно с их временем и имеющее только чисто исторический интерес, научившись понимать непреходящий смысл их учений, выраженных подчас в формах, чуждых нашему языку, не всегда ясных, часто не связанных в нашем разуме ни с какой цельной, определенной системой понятий, – мы воспроизведем перед собой жизнь и душу далекого прошлого, думы мудрых воссияют во всем величии, и станет явным это постоянное рвение человеческого духа к вечности, эта необоримая уверенность в бесконечном бытии, все живые бесчисленные энергии которого – благостны, прекрасны и праведны.

В последнее время мыслители – как наши, так и других европейских народов – все чаще задумываются над направлением современной культуры, над ее началами и конечным идеалом, тогда как еще недавно европейская культура представлялась как возможно достижимое для человечества, не допускающее ни малейших правок, ни дополнений. Это – явные признаки близкого и серьезного пересмотра приоритетов. Европейская культура – культура научных знаний, видимого улучшения социальных отношений, но только не культура души. Ее тенденция – внешним образом, почти насильно, внедрить в жизнь то благое, что при душевной культуре развивается естественно и что, однажды явившись, никогда уже не иссякнет, ибо коренится в единственно реальной и несокрушимой почве благой жизни человека – в его душе. Мы забыли роковым образом, что только то прекрасно, чем сердце бьется уже в каждом своем ударе, что стало навсегда неотъемлемым от мысли, вносится в жизнь как живая, дышащая красота; между тем, насажденное извне прививается только долгое, долгое время и, привившись, нередко перерождается, принимает более грубые формы, далекие от идеала, о котором мечталось. Оттого-то и возникает странное противоречие: так много прекрасного в наших идеях и так мало его в жизни; потому-то неглубоко, недушевно, неискренно наше просвещение, что великие мысли прошли только чрез наше сознание, окрепли в памяти, но не созрели в материнских недрах души нашей, не согрелись ее живой, теплой любовью. Мы не вынашивали великих идей любовно и заботливо, не вдыхали в них жизни своей души – и вот даже величайшие, казалось бы, животворные помыслы воплощаются бесплодными, мертвыми. Обычное среди нас грустное ничтожество дел, которые смогли бы ярче, благотворнее принести в жизнь дух и суть великих идей, также связано с малой душевностью нашей сознательной жизни…

Кто знает, что возможна и должна быть красота духа, развивающего во мраке бессознательной материи чудные сферы сознания правды, любви, милости, кто поэтому ждет от людей благого, тот не может не видеть какое-то все более разрастающееся равнодушие, оцепенение. Среди холода жизни, ее омертвевшей дремоты так редки сердца, горящие пламенной любовью к истине, редки порывы, чудною близостью соединяющие душу с великой неземною жизнью. Мало любви льется в мире из душ человеческих, мало заботливости о благе, красе и величии духа, и в нашей жизни чувствуется отсутствие того тепла, той нежности, которые даются ей только искренней душевностью. И над всей нашей жизнью тяготеет печать безнадежной разлуки с прежней любовью, с былыми радостными и светлыми видениями…

Сложная европейская культура, богатая знаниями, умственной просвещенностью, широкой распространенностью образования, сделав многое для удобств общественной жизни, многому научив человека, сделала слишком мало для душевного мира, не научила человека жить сознательно благою, светлою и прекрасною жизнью. Горячо разрабатывая бесчисленные элементы культуры, забыли о самом важном ее элементе – о самом человеке; забыли, что только та культура истинна, которая выражается не вовне, а заложена глубоко, как живое начало, в душе человека. Чем больше людей истинно, душевно просвещенных, глубоко понимающих задачи времени в связи с никогда не умирающими задачами жизни и духа, людей, зорко охраняющих неприкосновенность великих принципов, добытых дорогою ценой и внесенных уже в человеческую жизнь, – тем надежнее опора культуры на действительно незыблемые основания, ярче, ощутимее, могущественнее. Больше чистых, благородных людей – и будет радостнее, и станет стыднее свершать злое и несправедливое…

Философия, охраняющая в душе человека память о вечном и святом бытии, является одним из важнейших источников душевной культуры.

В жизни должно быть такое святое место, где бы человек чувствовал дыхание вечности. Таким местом еще в древние времена были воздвигнутые храмины Духа, чертоги мудрости. Там тихим, неизменным пламенем горят светильники, зажженные великими мудрецами мира, и ощущается их тайное присутствие; у порога этой дивной обители тишины, успокоения, немеркнущей радости сознания вечного, куда едва лишь доносятся, как дальнее эхо, отголоски жизни, отрясается всякий прах и пыль земли: с чистою мыслью, с чистою, открывшеюся в любви душою должно приближаться к алтарю Истины…

В наше время нередко возникают разговоры: да нужна ли философия, повторяющая странные слова, зовущая ввысь? Не закончилось ли дело философии, когда «великие понятия» стали всеобщим достоянием, глубоко запали в человеческую мысль и работают уже в жизни созидательным образом? Но, рассуждая так, не уподобились ли мы тому оригинальному мыслителю, который усомнился в надобности солнца, когда на земле и «без того тепло»?

По некоторому недопониманию, философия в нашей жизни и мысли не занимает подобающего ей места и не оказывает должного благотворного влияния на людей. В наши дни философия напоминает заброшенную принцессу, выросшую в деревне; хрупкая и нежная, деликатная, чудная лилия среди грязи деревенской улицы, она как будто не нужна, чужда и докучна нашему времени «борьбы за жизнь» и «приспособления к ней».

Стремление к новаторству в умственной жизни, уверенность, что новая эпоха должна сказать все новое, превосходящее прежнее, – затмевает веру и мысль прошлого. А сколько, быть может, благих путей, светлым истоком проливающихся в мыслях прежних времен, мы вовсе и не заметили, пройдя мимо в самообольщении и надменности…

Н.И. Герасимова

Р.S. Прилагаем список важнейших наименований и специальных буддийских терминов, наиболее часто встречающихся в нашем памятнике:

arahatблаженный, святой

BhagavatСлавный, Блаженный (как имя Будды)

bhikhhuнищенствующий монах, нищий