Виллигис Йегер - Поиск смысла жизни. Изменение сознания на пути к внутреннему миру

Откровение появляется аналогично уровню наших знаний, то есть ступень за ступенью; ибо так же и наше сознание развивается в рамках эволюции.

Все религии знают о несовершенном состоянии человека. Многие говорят о «падении», о «первородном грехе». Первородный грех является не падением с более высокой ступени сознания на несовершенную ступень, а исходом с «доличностных небес», пробуждением от глупости прежнего сознания к познанию своего «Я», выходом из состояния инстинктов к познанию добра и зла, как говорит Писание. Это был огромный шаг вперед в эволюции, который понес за собой все тяготы, связанные с этим познанием своего «Я», такие как болезни, страдания, вина, одиночество и смерть.

Так называемое грехопадение, таким образом, принесло не смертность, а познание смертности и круговорота всех вещей. До этого человек жил лишь как растение или животное.

Грехом является не то, что он вкусил от древа познаний — это только образ, — а то, что человек при становлении своего «Я» отделился от Бога. «Они были голые», — гласит Писание. Речь идет не об одежде, а о значительно большем: они были выброшены в одиночество своего «Я». Изгнание из рая — это вхождение в личное состояние без познания единства с Богом. Первородный грех — это не вина в полном смысле слова, это мы уже давно знаем. Это факт, который возник из развития нашего сознания. [28] Up from Eden, Anchor Press/Doubleday, New York 1981, S. 297 ff.

Путь мистического познания — это путь в рай, но не в тот, из которого человек был изгнан. Иначе это было бы регрессией и походило бы на бегство назад в утробу матери. Эволюция идет дальше. Однажды мы узнаем, что Бог всегда «гулял с нами в садах Эдема», что мы никогда от Него не отделялись — даже если мы этого сейчас не знаем, мы это познаем. Рай находится перед нами. Мы, христиане, называем его Новым Иерусалимом. Это познание единства с Богом.

Бесконечное зажигается в конечном. Мы — представители непреходящего в преходящем, а потому больше, чем форма, в которой мы представлены. В человеке жизнь достигла такой плотности, которая позволяет ему познать самого себя.

В то время как жизнь развивается в самосознании, она познает, что в этой, человеческой форме, она конечна. Все религии говорят нам, что существование между рождением и смертью является лишь фазой нашей жизни в целом. Мы находимся в процессе эволюции, который должен привести к познанию нашего заключительного, конечного бытия. Промежуток времени между рождением и смертью нам дан для роста и созревания. Кто хочет созреть, не должен ничего удерживать. Все, что мы удерживаем, становится адом. Если мы удерживаем воздух, мы задыхаемся. Если мы удерживаем пищу, происходит отравление организма. Структурным принципом этого мира является потребление и выделение. Смерть, так же как и рождение, является проистечением роста и созревания.

Наше «Я» противится процессу становления и исчезновения. Оно не хочет верить, что смерть — это ворота к новой жизни. Нас учат, что эта наша жизнь лишь один акт в пьесе, которому предшествуют и за которым следуют другие акты. Наше «Я» хотело бы остановить «мировой театр». Первородным грехом является наше стремление обессмертить это маленькое «Я». Отрезок времени между рождением и смертью — это только частичка нашего существования в целом. Наша смерть — это только промежуточный пункт, переход к новой жизни. Однако человек хотел бы забыть, что жизнь имеет пролог и эпилог.

Смысл нашей жизни находится в непрерывности, которую нельзя найти на поверхности, она находится в трансличностном бытии человека. Стабильность и непрерывность пребывают в динамике. «Просветленным» является тот, кто познал течение жизни. Но познал он его Здесь и Сейчас.

Мистик — это обращенный к миру человек. Наиболее четко это выражено в так называемых бычьих картинах дзэна. Последняя картина показывает просветленного человека на ярмарке. Он покупает и продает, смеется и болтает и совсем не похож на мистика. Он забыл о своем просветлении. Он живет своей измененной личностью.

Тот, кто пробивается к течению жизни, познает вечное сейчас. Если смотреть оттуда, жизнь приобретает другую валентность. Мистик не собирается в первую очередь изменить мир. В большей степени через его познание меняется его взгляд на мир и вещи. Проекции, которым постоянно подвержен обычный человек, исчезают. Мир и вещи познаются такими, какие они есть на самом деле. Речь не идет об уничтожении или умерщвлении. То, что уничтожается, — это «кажущееся бытие» вещей, которое было неправильно оценено эгоцентризмом человека.

Когда «Конрад и Генрих», как Экхарт называет обычных людей, возродились к сущностному бытию, тогда и вещи этого мира славили свое воскрешение к сущностному бытию. Человек познает имманентность Бога в мире и мир в Боге. Вспыхивает взаимное проникновение. И от этого отрезок времени между рождением и смертью приобретает глубокое значение. Он нам дан для становления и созревания. Мы лишь на пути к целому человечеству или — если человеческое существование не является нашим конечным предназначением — к существу, которым мы должны стать.

При такой установке сознания сосуществование людей изменяется. Это не значит, что на нашей Земле больше не будет никакой напряженности. Мы никогда не создадим рай; подобной утопии не подвержен ни один мистик. Однако мы можем научиться жить вместе без эгоизма.

Наше самосознание лишь один орган всеобщего сознания, но ведет себя как единоличный господин и находится в постоянной борьбе с глубинами нашего бытия. И пока оно одерживает верх, мира не будет. Только когда мы проникнем в трансличностную суть, в то всеобъемлющее измерение нашего сознания, мы решим проблемы этого мира и сможем жить жизнью, достойной человека. Все зависит от того, кто возьмет верх: либо мы все больше и больше будем жить согласно нашим внутренним требованиям, либо мы не сможем избавиться от засилья чувств, образов и концепций; либо наше «Я» признает себя органом нашей личности в целом, либо оно с триумфом будет нас повсюду тащить вниз.

Эта жизнь нам дана, чтобы мы изменялись. Тот, кто хочет измениться, должен научиться освобождаться; только так он будет способен к трансформации. Кто в этом убежден, начинает по-другому смотреть на жизнь, на окружающий мир и на общество. Он будет, как гость, радоваться всем вещам, без желания владеть ими или господствовать над ними. У него хватит мужества жить простой жизнью, потому что почувствовать жизнь в простых вещах можно намного сильнее. Он узнает, что главное не количество, а качество. Тем самым, мы снова оказываемся перед изменением сознания, без которого не может быть изменений ни в человеке, ни в обществе.