Александр Редько - Странствия шамана. Места силы и исцеления. От Камчатки до Тибета

К закату мы успели спуститься вниз. К счастью, все участники экспедиции были живы. Их связки двигались в тумане по леднику пять часов и вдруг снова вышли за пределы горного кольца. Гора выгнала их из своего чрева. «Дойдет лишь тот, кто позван», — вспомнились мне слова Николая Рериха.

Выслушав рассказ о белом старике, спасшем меня и Пашу, Тордоор сказал:

— Вам помог Алтай-ээзи . Это дух — хозяин Алтая, глава над всеми его духами. Он всегда благосклонен к людям, если те живут по законам природы. И только его покровительство спасло вас от западни охранников-толгожинов.

Пятеро неудачников долго уговаривали шамана провести более мощный обряд и испросить-таки для них доступ на вершину Табына. За плечами у них был опыт восхождений на многие семитысячники планеты, и провал на нынешней «вершинке» их всерьез обозлил.

Тордоор проснулся, молча постоял рядом с нами и стал выкладывать дрова для костра. Никогда не пользуясь спичками, он достал кресало, кремень и стал высекать искры на мягкий трут из пушистой травки. Трут занялся, и старик стал размахивать им, призывая живой огонь в гости к усталым путникам.

Костер радостно затрещал, словно радуясь привозным дровам. Он щедро обдавал нас волнами приятного тепла, снимая тяжесть с тела и груз с души.

Эхма, была бы жизней тьма! — воскликнул кто-то.

Будет. Но и в этой еще не все потеряно, — пробурчал Тордоор.

Мы насторожились: что он имеет в виду? Приснилось ему что-то?

Надо всем вам принять участие в обряде камлан и я вместе со мной. Может быть, тогда и получите, допуск к горе и ее тайной жизни. Я не знаю, чем все это может закончиться, но это ваш единственный шанс...

Никто не возразил ни слова, и шаман стал готовиться к обряду. Он надел свой костюм- упсиэ и притушил костер. Разместив нас вокруг тлеющих углей, он бросил на них несколько веток припасенного можжевельника, устроив дымокур. По примеру шамана мы гнали священный дым ладонями к своему лицу, макушке, груди, словно купаясь в нем. Окуривая тело, каждый трижды повернулся вокруг себя, глубоко вдыхая горьковатый запах. Слегка закружилась голова, мы стояли, будто покачиваясь в волнах приятного дурмана...

Велев всем сесть, Тордоор достал свою трубку и набил ее какой-то травой из кисета черной овчины. Он раскурил трубку и пустил ее по кругу, сказав, чтобы каждый из нас сделал из нее по нескольку затяжек. Дым был сладковатым и хорошо мне знакомым. Cannabis sativa (коноплю) издревле используют шаманы в разных частях света.

Все видимое вокруг словно поплыло перед глазами под легкий звон невидимых колокольчиков. Хотелось встать и выйти из своего, мешающего двигаться тела. На счастливых лицах товарищей я читал радостное возбуждение и готовность к действию. Мы встали и, взяв друг друга за руки, повели круговой танец-хоровод вокруг костра...

А шаман уже плясал на его мерцающих в ночи углях, наращивая темп ударов по бубну и птичьим клекотом выбрасывая из горла какие-то странные призывные слова-звуки:

Э-o...o...o... Ху-лы...ы...ы... За-а...а...а...

То хрипом, то шепотом, то утробным кряхтением, то звенящим криком он будто пел кому-то свою песню, на только ему одному понятном языке. Подняв бубен над головой, шаман все быстрее орудовал колотушкой, а потом завертелся в полном неистовстве. Шнурки и веревочки на его одеянии, разлетевшись в стороны, превратили фигуру в фантастический, полупрозрачный темный волчок, грохочущий и вопящий в дыму костра, разбрасывающий огненные искры углей под наши ноги.

Все быстрее мчались и мы вокруг него, уже не чувствуя под собой твердой опоры и не ощущая уже ничего: ни времени, ни пространства, ни самой жизни тела. Исчезло все, кроме вечного движения...

Сейчас! Сейчас мы раскрутим внутреннюю энергию священного круга, и она вольется в гол шамана! Сейчас его конь-ветер понесет исступленного седока в путешествие по невидимым мирам!

— Сейчас!.. Сейчас!.. Сейчас!..

— Хурай!.. Хурай!.. Хурай!..

Волчок тела шамана вдруг засветился мерцающим голубоватым светом, превращаясь в какое-то веретенообразное облако. Вверх и вниз от него тянулась сверкающая ось. По ней от отца-Неба и от матушки-Земли к сердцу кама 8 8 Шаман, выполняющий обряд камлания. полились потоки таинственной божественной силы. И там, где они встретились, вдруг вспыхнул красный огонек. Он разгорался все ярче и ярче, вырастая в размерах, и наконец вспыхнул ярким неземным пламенем, обдавшим светом и наш хоровод.

Внезапно из этого таинственного огня вдруг возникло огромное и величественное дерево. Его девять могучих ветвей простирались в невидимую бесконечность, а вершина терялась в поднебесье.

Оглушительный грохот бубна прервался на самом звенящем крике шамана, и все мы рухнули наземь в полнейшем изнеможении...

Падая в туманное забытье, я еще видел, как двойник шамана все выше и выше взбирается по веткам вселенского Древа, исчезая в пространстве миров и моем сознании...

— Вставай! Нам пора идти! — тряс меня за плечо Тордоор.

Я с трудом осознавал действительность, слыша, как от теребит и других членов экспедиции. Непонятно, как долго длилось камлание, но сейчас была глубокая ночь, а шаман поднял всех и велел собираться.

— Я вернулся за вами. Точнее, мы все вместе будем там следующей ночью, а потому нужно успеть засветло подняться на вершины Табына. Вам, — сказал он ребятам, — разрешили подняться только на вершины священного кольца. Мы же с ним, — и он указал на меня, — проведем шаманское путешествие в поисках души той, кого называют принцессой Кадын, с центральной горы... Но вы все будете участвовать и в этом камлании. И каждый увидит и почувствует то, к чему открыта его душа. Не бойтесь замерзнуть в ночных горах. Опасайтесь быть там слепыми и глухими, ибо эта ночь будет пиком вашей жизни... И ради нее каждый из вас должен будет совершить невозможное. Опасность чрезвычайная, но не думайте о смерти. В жизни человека бывают минуты, которые стоят всего остального его пути. Эти минуты ждут вас!

То, что мы должны были сделать, выходило за грани разумного. Нужно было снова по морене и леднику войти в горное кольцо, а затем разделиться. Мы с Тордоором поднимемся на Табын, а шестеро моих товарищей должны в одиночку засветло подняться на каждую из остальных вершин семигорья.

И как только скроется солнце, мы начнем священный обряд допуска. Каждый, находясь на своей вершине, должен будет медитировать, играя на варгане. Все остальное произойдет так, как должно произойти. Тордоор подарил нехитрый инструмент каждому из нас, и мы пошли...

Я не чувствовал ни трудностей подъема, ни холода. Озноб возбуждения непрестанно бил тело до самой вершины, напрочь отметая все чувства. К закату мы были на месте и стали готовиться к обряду. Тордоор разложил жертвенные подношения из еды и напитков, разжег под камнями курильницы. Последние лучи солнца уходили, забирая с собой остатки тепла, и я с трудом представлял себе наши шансы выжить в условиях ледяного мрака высокогорной ночи, хотя пока и было до странности безветренно.