Тартанг Тулку - Время, пространство и знание. Новое видение реальности

__________

Тогда мы имеем несколько аспектов такого подхода к времени. Есть, например, просто материал типичных тенденций - в подъемах и спадах жизни, в обычных наблюдениях природы и в физических науках. Все эти направления включают паттерны взаимодействий между объектами, системами или обстоятельствами, которые и сами видятся как паттерны взаимодействий с определенной точки зрения или уровня анализа.

Такие тенденции связаны как с психологической, так и с физической динамикой, и большее овладение ими равносильно большей "мощи". Использование этой силы может расширяться путем простой эксплуатации известных направлений и регулярностей или же дальнейшим поиском энергии, ответственной за факт "хода" времени, от которого зависит направление. Типы силы регулярностей и общих тенденций (включая "синхронности", постулируемые астрологами и другими наблюдателями природы) и даже сама временная последовательность - все они отражают аспекты того, что можно было бы назвать отдельным "низшим временем".

Можно открыть "низшее время", которое есть появление и трансформация субъективных, объективных и периферийных компонентов, составляющих ситуацию. "Низшее время" таково, что эти компоненты не могут быть ни успешно абстрагированы от моментальной ситуации, ни изолированы один от другого. Абстракция и изоляция или независимость, переживаемые обычно, сами являются компонентами того, что несет "время". Это тонкое, но могущественное "время" нужно понять, если мы когда-нибудь хотим достичь истинной гармонии с нашим миром и контроля над своими собственными жизнями.

"Время", оперирующее нашей областью, есть отдельная версия Большого Времени, которая допускается благодаря особой фокальной установке на открытость Большого Пространства. Это "время" "локально"; оно есть динамическое выражение нашего низшего пространства. Локальная способность для открытия к реальности ограничена (на практике); так что область возникает вместе с "нами" как наблюдателями мира вещей и обстоятельств. Все это в действительности дается "временем", но видится скорее как мир изолитов, чьи состояния и паттерны взаимодействия можно привычно индексировать обычным временем. Локальное деление на части ("временем") представляет время в терминах блоков, расставленных по схеме прошлое-настоящее-будущее.

Эта структура прошлого-настоящего-будущего (и акцентирование на моментах) создает эффект очевидности того, что покрывает все возможности для выражения, все доступное время для сохранения событий и для приобретения опыта. Мы не можем отделиться от этой серии; мы не способны прорваться сквозь неумолимый паттерн времени, "мерно ступающего дальше и дальше". Таким образом, мы чувствуем себя контролируемыми и фрустирированными.

Если мы хотим изменить этот паттерн, мы должны сделать это более фундаментально, чем простым картированием (и воздействием на второстепенные переменные) "того, как все случается". Мы "должны работать" непосредственно со "временем" и видеть, почему оно "идет". Это нужно делать, соотнося "настоящий момент", который обнаруживает наше низшее "знание", с более высокой размерностью, которую мы называем Большим Временем.

Обычно мы могли бы сказать, что все, что есть, существует в настоящем времени, не в прошлом или будущем. Соответственно все, выраженное Большим Временем, также есть "здесь и теперь", но в особом смысле "здесь", упоминавшемся в предыдущих главах. Поскольку мы можем охватить лишь крошечную грань рожденного Большим Временем, "время" с необходимостью должно быть распределяющим себя в серию моментов обычного времени. Конечная структура, которую мы можем приспособить как "настоящий момент", стирается перед лицом невыраженной до этого тотальности Большого Времени. Временная тотальность в свою очередь опять оказывается узкой конструкцией и подравнивается до управляемого уровня (нашим "знанием") как "следующий момент". Отсюда мы имеем знакомые факты мимолетности и последовательности времени.

Большое Время нельзя закрыть целиком, поскольку попытки такого рода запрещения должны были бы потребовать "времени" и энергии Большого Времени. Вся какая бы то ни было энергия, всякий потенциал для появления элементов, которые мы берем как феномены во времени - воление, причинность и т.д. - извлекаются из Большого Времени до такой степени, что Большое Время закрывается, заглушается, а отсюда "выпадает из разбора". Факт и особый характер временной серии целиком обязаны взгляду, принятому на Большое Время.

В сущности это не значит, что время является субъектным феноменом, поскольку "субъект" в низшем пространстве есть также результат отдельного "знания" Времени. Конечно же, эго наблюдателя обусловлено ограниченным взглядом, являющимся характеристикой низших пространств. Поскольку эго защищает себя и отказывается сдаться, чтобы допустить выражение более широкой фокальной установки, обычное время сообразуется с ограничениями эго.

Временной поток упорядочивается согласно тому, что было пережито или заранее предполагалось - и что было подавлено или избегалось - относительно фундаментальных размерностей реальности. Действительно, этот способ описания ситуации делает значительную уступку взгляду на эго как на активную и независимую единицу "во" времени. Но эта картина может служить первой приемлемой аппроксимацией нашего отношения ко "времени", поскольку все мы вынуждены по крайней мере начинать наш поиск как опытного "времени", так и Большого Времени с еще сильной ограничивающей природой эго.

И все же нам нужно понять и то, что нет ни отдельных "вещей", ни наблюдателей вещей. Само время открывает, обнаруживает все объекты, наблюдателей, характеристики и смыслы. Обычно невозможно увидеть вещи как производные от "времени". И тем не менее даже на нашем обычном уровне содержится намек на такую зависимость от "времени" в том факте, что все "вещи" должны быть как-то измерены, чтобы их можно было идентифицировать и сделать предсказуемыми. Измерение, квантование, индексирование и предсказание существенны для всего того, что мы делаем, и включают обычное время в смысле того, "что случается", какая отдельная серия событий происходит.

Характерные движения или серии "времени" не просто подтверждают идентичность "вещи",с но в действительности учреждают, составляют (constitute) эту "вещь".

Само существование зависит от "времени" и по необходимости принимает участие в производной структуре прошлого-настоящего-будущего, а также в преходящности. "Вещи" здесь, в настоящем, - лишь для того только, чтобы исчезнуть из сферы достижимого. "Вещи" желаемы (благодаря, вероятно, таким утратам в прошлом), но их "еще нет". Мы стали столь обусловлены этой тенденцией, что все наши надежды и устремления равносильны заполнению маленьких ячеек в некоторого рода персонализированной сети прошлого-настоящего-будущего. Мы буквально выбиваем себя из времени .