Тартанг Тулку - Время, пространство и знание. Новое видение реальности

Теперь мы можем продолжить рассмотрение, почему возможны разрывы серий (включая как расширение обычного опыта, так и "чудеса" и "видения"). Исследование, касающееся нестандартных чувств "интимности" и вопроса, почему "Большое Время" нельзя окончательно отделить от "малого времени", увеличит наше понимание второй стадии "времени". Эти исследования могут объяснить также, как происходит переход к третьей стадии, и стать тем самым основанием обсуждения "знания" в последующих главах.

Благодаря упражнениям и обсуждениям мы научились правильно понимать в большей мере опытный аспект "времени". Такое понимание показывает, что "время" обычно весьма основательно игнорируется. Действительно, все наши обычные взаимодействия с "вещами", людьми и местами и все наши реакции, интерпретации и коммуникации действительно требуют игнорирования "времени". Мы низводим "время" до статуса стабильного заднего плана, на фоне которого объекты и идентичности остаются незатронутыми, а утверждения и интерпретации что-то означают .

Все идентичности и значения зависят от процесса ссылки (опоры на авторитет), тонкого процесса обоснования чего-то путем помещения этого в более общем контексте. В этих красках мы способны собрать свидетельства и взаимодействовать, что поддерживает наши ссылки и оправдывает нашу веру в существование вещей, на которые они ссылаются.

Если, с другой стороны, мы более правильно поймем "время", тогда все вещи и ситуации будут рассматриваться как "произведенные временем". Рассматриваемые таким образом наши встречи с вещами скорее бросают вызов их общим стабильным идентичностям и лежащим в основании предпосылкам, чем допускают их. "Сравнивание" более не уводит нас в сторону ссылками на внешнее или на что-либо еще. Очевидность "вещей" не является убеждающей очевидностью.

Пример (в нашей общепринятой области) этого вида вызова можно найти ,в высказывании о невозможности дважды войти в одну и ту же реку. Стабильная идентичность - "река" - ставится под вопрос воспоминанием о том, что все изменяется со временем . Хотя этот пример основывается на чертах обычного времени, он находит параллель на втором уровне оценивания "времени": всякая ситуация, если ее рассматривать как данную "временем", является, по крайней мере потенциально бесконечной или всеохватывающей благодаря ее связи с Большим Временем. Но общепринятое содержание ситуации ("значения"), данные "временем", в качестве образующих определенную наблюдаемую и экзистенционально заряженную ситуацию) не связано каким-либо сущностным образом с содержанием любой другой ситуации или условия.

Мы можем назвать такие ситуации, рассматриваемые таким образом, "прочтениями" (считываниями) "времени". Термин "считывание" является напоминанием о том, что отдельные являемости - это информирующие коммуникативные результаты, считанные "временем" при определенной фокальной установке на "пространство". То есть используется определенный вид "познавания", а "время" считывает результат имеющего место внимания. Мы можем переформулировать только что упомянутый принцип второго уровня в терминах "считываний".

"Считывание" ни устанавливает что-либо о природе других "считываний", ни извлекает поддержки для своего собственного статуса через такое отношение с другими "считываниями" ("внешними наблюдателями").

Простейшая часть того, что здесь подразумевается, должна иметь дело с направленностью нашего опыта. Предъявления или вещи, видимые или рассматриваемые как пребывающие повсюду, в сторону, впереди, на самом деле не располагаются "повсюду". Скорее, они прямо с нами в "считывании" (которое располагает их как пребывающие повсюду).

В упражнении 25 представлена грубая аппроксимация феномена "считывания" практикой видения всего, что возникает, как бывания "вас". Однако принцип "считывания" более тонок, так как он не оставляет незатронутым даже "я" и его расположение переоценкой того, что они есть и как они возникли.

Пользуясь терминами временной серии (А, В, С, Д зигзаговой диаграммы) и рассматривая каждую точку в качестве "произведенного временем" "считывания", мы имеем:

Ни одна из точек не определяет и не связана с

положением дел, составляющих "временного

внешнего наблюдателя" следующей точки.

Мы можем пойти и дальше: ни одна точка не утверждает, что будет иметь место следующая точка. И еще дальше в отношении "свидетелей": ни одна точка не устанавливает ни себя как точку, ни как точку, когда-то бывшую.

Это связано с тем, что не существует ни внешних по отношению к отдельному "считыванию" основополагающих допущений касательно природы того, что "считывает" время, ни более фундаментальных предпосылок, чем само "считывание". "Выданное временем" послание о наличии точки определенного вида не требует "точек" (или "точечности") как данных.

Послание полностью интегрально и замкнуто, и оно ни допускает, ни утверждает чего бы то ни было относительно фундаментальных сущностей, структур или допущений любого общего вида . Если мы достаточно тонко отследим "время" и увидим его преподнесения в этом свете, станет возможно получить этот вид инсайта.

К примеру, допустим, что кто-то пьет чай. Он говорит: "О, хорошо". Затем он передает вам чашку. Вы пьете и говорите: "О, хорошо". Но с уровня инсайта считывания питье неодинаково в этих двух, как кажется, прямо связанных случаях. Это можно сказать и в отношении других черт, предполагаемых постоянными в этом чаепитии. Это не означает, что чай окажется (согласно очевидности первого уровня) наделенным другими физическими свойствами, или он стал хуже, "изменившись во времени". Скорее, идея состоит в том, что в видении второго уровня нет "чая". Есть только предъявления в пределах различных считываний (прочтений), несущих убеждение о наличии "чая", и чья похожесть является не внутренне присущим и непрерывным свойствам, а убеждающим посланием (включающим убежденного "вас").

Даже когда мы очень спокойно сидим и якобы ничего не "делаем", мы все еще заняты мыслительными паттернами, обращенными наружу и опирающимися на основные структуры нашей реальности. Мы "убеждены" этой реальностью; мы пойманы в некоторого рода дневной сон. Наблюдая этот процесс, можно чуточку проснуться и заметить, что мы "делали" и "делаем". Но мы, возможно, заявили бы: "О, это были только мысли , но я оказался настолько захваченным, что думал, что это реальные вещи и переживания". Это видение все еще не сомневается в существовании миропорядка "там вовне", как в первую очередь обеспечивающего основания для наших мыслей. Так что, когда мы рискуем выглянуть наружу и испытываем так сказать, "прямое" переживание вещей, мы достаточно уверены в том, что наши контакты с ними доказывают, что они явно существуют в общем смысле. То есть мы знаем, что, если бы мы подошли к ним по-другому и пережили их неким иным образом, мы получили бы характерные результаты, которые подтвердили бы их "наличие там" как таких-то вещей.