ДОБРОТОЛЮБИЕ

Главы о молитве [69] Предлагаются несколько сокращенно инде перифразом )

1) Если хочешь держать настоящее делание молитвы, подражай гусляру, который, преклонив немного главу и ухо обратив к струнам, искусно ударяет по струнам и, извлекая гармонические звуки, услаждается их мелодиею.

2) Ясен ли тебе пример сей? — Гусли — сердце; струны — чувства; бряцало—память Божия; гусляр — ум. Ум памяти о Боге и божественных вещах, извлекает из богобоязненнаго сердца чувства святыя, от которых сладость некая неизреченная исполняет душу, и ум, чистым бывая, освещается божественными озарениями.

3) Гусляр ничего не видит и не слышит, кроме своей мелодии, коею услаждается. И ум во время молитвы действенной, трезвенно углубляется в сердце и ничему уже внимать не может, кроме Бога. Все внутреннее его изрекает к Богу, Давидским гласом: прилепе душа моя по Тебе (Пс. 62, 9).

4) Если чувств телесных не заградим, то не источится в нас ключем бьющая вода оная, которую даровал Господь Самаряныне. Сия, ища чувственной воды, обрела иную воду живую, текущую внутрь ея самой. Ибо как земля естественно имеет в себе воду, которую, как только откроется исход, тотчас и изливает, так и земля сердца естественно имеет в себе эту воду духовную, из него ключем бить начинающую, как только возможно станет, подобно праотческому свету, который чрез преслушание потерян Адамом.

5) Как вода чувственная непрестанно течет из источника: так и живая вода, ключем бьющая из души, по открытии ея, не перестает источаться. Она, и в души Богоноснаго мужа Игнатия вселившись, располагала его говорить: «нет во мни огня веществолюбиваго (питающагося веществом), но во мне вода действует и говорит.»

6) Сия блаженная, паче же и треблаженная вода, умное, говорю, трезвение души, подобна воде, бьющей и источающейся из глубины земли. И эта вода, что из источника истекает, источник делает полным, а вода, что бьет из сердца, и как бы сказать, приснодвижно движима бывает Духом, всего внутренняго человека исполняет божественною духовною росою, внешняго же делает огненным.

7) Ум, очистившийся от всего внешнего и чувства всецело подчинивший себе деятельною добродетелию, неподвижным пребывает внутрь сердца, как в центре водружая взор свой. Там, приемля мысленныя озарения, как блистания молнийныя, собирает он божественныя разумения.

8) Слыша cиe, никто из непосвященных или еще млека требующих (Евр. 5, 12), да не касается того, как такого, чего касаться не в свое время запрещено. Покушение тех, которые прежде времени взыскивают того, что бывает в свое время, и тщатся насильно протесниться в пристань безстрастия, без должнаго к тому приготовления, святые отцы назвали умоизступлением. Ибо не знающему букв невозможно читать книг.

9) Движения, вследствие подвига, производимыя в душе Божественным Духом, делают сердце тихостным и непрестанно побуждаюсь его вопиять: Авва Отче! Но это не сопровождается какими либо воображениями, или бывает безобразно; нас же преобразует зарею божественнаго света и дает нам образ, какой подобает соответственно горению Духа Божественнаго; и не только это, но и изменяет и переменяет божественною властию, как Сам Он один то ведает.

10) Ум, очистившийся посредством трезвения, если непрестанною памятию Иисусовою не упразднится от всего внешняго, легко омрачается. Равно, с дъятельносию соединив–ший созерцате, или хранете ума молвы о себе не отрицается, и говора о себе яснаго или неяснаго не отвращается. Ибо только душа, уязвленная божественною ко Христу любовию, влечется в след Его Единаго, как брата (Пес. Пес. 2, 5).

11) Удерживать плотския страсти и взыграния, или с разумом упраздняться от них, по слову Пророка: упразднитеся и разумейте (Пс. 45, 11), можно и живущим в мире; изгладить же, или потребить их — для них невозможно. Но жизнь пустынная умеет явно искоренять их.

12) Из живых или текучих вод иная имеет быстрое движение, а иная тихое и медленное. Первая, по причине скорости своего движения, не может оставаться мутною и, если когда немного возмутится, скоро опять прочищается, имея такое движение. Но когда движение воды, изменившись, станет наималейшим, тогда она не только возмущается, но такою почти и остается по неподвижности своей; и надобно бывает прочищать ее, дав ей движение.

13) К новоначальным, нравоучимым и деятельным бес подходит звуками ясными или неясными. А для созерцательных производит некия фантазии, иногда окрашивая воздух, на подобие света, а иногда производя огневыя какия либо образования, чтоб такими покушениями прельстить как нибудь подвижника Христова.

14) Если хочешь научиться, как должно молиться, взирай на конец внимания, или и молитвы. Конец же сей есть умиление, сокрушение сердца, любовь к ближнему; чему противоположное само собою явно, именно — помысл похоти, шептание клеветы, ненависть к ближнему и сему подобное. Все сие несовместно с деланием молитвы. [Очевидно, что это — часть только глав, или отрывок.]

Господина Каллиста Тиликуды [70] В Греч. Добротолюбии никаких сведений о нем не дано. — Мысли и даже фразы сей статьи сходны с Каллистом и Игнатием. — Знать дается, что в Греч. Доброт. — сия и следующая статьи стоят там, где бы следовало стоять двум статьям Славян Доброт. под заглавием: Святейшего Каллиста Патриарха Константинопольскаго образ внимания молитвы;— и Егоже — о молитве вкратце. Сих статей нет в Греч. Доброт. — Вероятно оне взяты из каких либо рукописей.]

О безмолвнической жизни.

1) Нельзя покаяться без безмолвия; нельзя сколько нибудь коснуться чистоты без анахоретства; невозможно, при видании людей и беседах с ними, сподобиться умнаго зрения Бога и молитвенной беседы с Ним. Почему те, коих объемлет заботливое желание покаяться в своих прегрешениях, очиститься от страстей, достигнуть и вкусить созерцания Бога и беседы с Ним, — что есть предел и цель живущих по Богу, и залог вечнаго Божия наследия, — всеми способами взыскивают безмолвия, наиполезнейшим делом для себя почитая удаление от людей и анахоретство, с должным, конечно, к тому расположением и настроением.

2) Начало деланий их в безмолвии бывает плач, самоосуждение и самоуничижение; ради их, — чтоб они происходили сколько можно чище, — бдения, стояния, воздержание и телесный труд, коих предел — потоки слез, источаемых очами смиренная мудрствующих, в сокрушении сердца. Так внимают они очищению своему, и так деятельно преуспевают в нем. Пределом сих трудов служит умиротворение помыслов, как начало излияние слез.

3) После сего ум, обычным образом, начинает разсматривать природу вещей, постигать художество Божие, понимать Божественную мысль, и узреват во всем следы Божеской силы, премудрости, благости и всего, что обыкновенно в Боге созерцается; и в таинства Писания входит он, и преестественных благ вкушает, и премирными красотами наслаждается, и Божией любви делается приятелищем; и таким образом пленяется любовию, радуется и благодушествует, как достигали предела добродетелей, любви к Создателю всяческих, никакой прелести не испытывая и не подозревая, а только претерпевая одни соблазнительные нападки и непотребныя греховныя движения, по многим причинам, как изменчивый.