Н. И. Сагарда - Лекции по патрологии I—IV века

Сведения о совершении таинства крещения и Евхаристии. В церковно-историческом и догматическом отношении особенно важное значение имеют заключительные главы первой апологии, в которых содержатся драгоценные сведения о совершении таинства крещения и Евхаристии; они составляют locus classicus [классическое место] во всех спорах относительно первоначальных форм древнецерковного культа. О совершении таинства крещения Иустин повествует следующее: «Кто убедится и поверит, что это учение и слова наши истинны, и обещается, что может жить сообразно с ним, тех учат, чтобы они с молитвой и постом просили у Бога отпущения прежних грехов, и мы молимся и постимся с ними. Потом мы приводим их туда, где есть вода, и они возрождаются таким же образом, как сами мы возродились, т. е. они омываются тогда водой во имя Бога Отца и Владыки всего, и Спасителя нашего Иисуса Христа, и Духа Святого... И мы получили от апостолов следующее основание для такого действия. Так как мы не знаем первого своего рождения и по необходимости родились из влажного семени через взаимное сочетание родителей, и выросли в худых нравах и дурном образе жизни, то чтобы нам не оставаться чадами необходимости и неведения, но быть чадами свободы и знания и получить нам отпущение прежних грехов, в воде на хотящего возродиться и раскаявшегося во грехах призывается имя Отца всего и Владыки Бога, когда это одно имя произносит тот, кто ведет приемлющего омовение к купели... А омовение это называется просвещением, потому что просвещаются умом те, которые познают это. И при имени Иисуса Христа, распятого при Понтии Пилате, и при имени Духа Святого, Который через пророков предвозвестил все, относящееся к Иисусу, омывается просвещаемый» (Apol. I, 61).

Но особенно примечательно по своей ясности сообщение о совершении таинства Евхаристии и о воскресном богослужении. Иустин пишет: «После того как омоется таким образом уверовавший и давший свое согласие, мы ведем его к так называемым братьям в общее собрание для того, чтобы со всем усердием совершить общие молитвы как о себе, так и о просвещенном и о всех других повсюду находящихся, дабы удостоиться нам, познав истину, явиться и по делам добрыми гражданами и исполнителями заповедей для получения вечного спасения. По окончании молитв мы приветствуем друг друга лобзанием. Потом к предстоятелю братий приносятся хлеб и чаша воды и вина: он, взяв это, воссылает именем Сына и Духа Святого хвалу и славу Отцу всего и подробно совершает благодарение за то, что Он удостоил нас этого. После того как он совершит молитвы и благодарение, весь присутствующий народ отвечает: аминь. Аминь — еврейское слово — значит: да будет. После благодарения предстоятеля и возглашения всего народа так называемые у нас диаконы дают каждому из присутствующих приобщаться хлеба, над которым совершено благодарение, и вина и воды, и относят к тем, которые отсутствуют. Пища эта называется у нас Евхаристией, и никому другому не дозволяется участвовать в ней, как только тому, кто верует в истину учения нашего и омылся омовением в оставление грехов и в возрождение, и живет так, как предал Христос. Ибо мы принимаем это не как обыкновенный хлеб или обыкновенное питье; но как [Иисус] [459]Христос, Спаситель наш, Словом Божиим воплотился и имел плоть и кровь для спасения нашего, таким же образом пища эта, над которой совершено благодарение через молитву слова Его и от которой через уподобление получает питание наша кровь и плоть, есть — как мы научены — Плоть и Кровь Того воплотившегося Иисуса. Ибо апостолы в написанных ими воспоминаниях, которые называются Евангелиями, предали, что им так было заповедано: Иисус взял хлеб и благодарил и сказал: "Это делайте в Мое воспоминание — это есть Тело Мое"; подобным ' образом Он взял чашу и благодарил и сказал: "Это есть Кровь Моя", и им одним сообщил это» (Apol. I, 65-66).

Воскресные богослужебные собрания, по описанию Иустина, происходили так: «В день солнца, — говорит он, — бывает у нас собрание в одно место всех живущих по городам или селам, и читаются, сколько позволяет время, воспоминания апостолов или писания пророков. Потом, когда чтец перестанет, предстоятель посредством слова делает наставление и увещание подражать тем прекрасным вещам. Затем все вообще встаем и воссылаем молитвы. Когда же окончим молитву, тогда, как я выше сказал, приносится хлеб и вино и вода, и предстоятель также воссылает молитвы и благодарения, сколько он может. Народ выражает свое согласие словом — аминь, и бывает раздаяние каждому и приобщение даров, над которыми совершено благодарение, а к не бывшим они посылаются через диакона». «В день же солнца, — поясняет Иустин, — мы все вообще делаем собрание потому, что это есть первый день, в который Бог, изменив мрак и вещество, сотворил мир, и Иисус Христос, Спаситель наш, в тот же день воскрес из мертвых» (Apol. I, 67).

Это краткое изложение основных положений учения св. Иустина показывает, что он — не только действительный христианин, но и совершенно христианский богослов. Что первый богослов делал ошибки, это вполне понятно; но первый богослов заслуживает нашего всецелого удивления, если мы видим, с какой энергией духа он касается почти всех богословских проблем и как с не меньшей осторожностью и проницательностью он входит в разрешение их. Его богословие сохраняет свой вселенский характер тем, что великим, господствующим над всем средоточием его является Христос. Личность Христа есть вопрос христианства всех времен; личностью Христа начинается богословский процесс и в Иустине. Он со всей решительностью и энергией утверждает Божественную славу Христа против иудеев и язычников. Для него крест есть знамение силы и победы Его Господа. Эту жизненную силу он видит в новом творении среди покоренного демонскими силами мира, в расцветающей по всей вселенной Церкви Божией. Он уверенно обнимает своим взором великие пути и дела Божии во все времена, живет и движется с полнейшей убежденностью в фактах спасения и среди скорбей и тягостей преследования с непоколебимой надеждой взирает на вечную победу и торжество Христа, превознесенного над всеми враждебными силами. Бог, в Которого он верует и исповедует, есть не «олицетворенная субстанция», но Бог Ветхого и Нового Завета, Бог чудес и Откровения, Бог спасения и благодати. Творение, искупление и восстановление всего Иустин понимает в истинно христианском и библейском духе. Словом, он — член Церкви и разделяет ее веру. В своем богословии он примыкает к вере Церкви и ей служит. При всей ревности и усердии, с какими он защищает эту веру как против открытых врагов, так и против тех, которые прикрываются именем христиан, чтобы под его покровом проводить внехристианские и антихристианские воззрения, он однако сохраняет большую снисходительность к слабым членам, даже к тем, которые еще привержены к закону Моисееву, но прониклись верой в домирное богосыновство Христа. Что жило в Иустине и что он свидетельствовал словом, то он запечатлел своей смертью. В своих последних словах перед судом он обнимает все христианство и все свое богословие. Он исповедует единого Бога, Творца всего, и Сына Божия, Учителя истины и Вестника спасения. Он не хочет ничего более, как пострадать за Него, чтобы радостным явиться перед Его судом.