Протоиерей Александр - ХРИСТОС И ЦЕРКОВЬ В НОВОМ ЗАВЕТЕ

Сказав это, дунул, и говорит им: примите Духа Святаго... (Ин. 20, 22)

Вполне логично эти слова читаются в Православной Церкви как Евангельское чтение праздника Пятидесятницы (на Утрене).

«Час» Иисуса сияет не только Божественной славой Христа, но и Его любовью. Слава является как любовь Отца, отдавшего Своего Сына (ср. Ин. 3, 16). Именно потому Крест, а не только Воскресение включаются в час славы Иисуса. Крест есть ослепительное сияние любви Божией. И опять-таки в самый канун смерти, во время Тайной Вечери, о любви Иисус говорит особенно много (см. Ин. 13, 1. 34-35; 14, 15. 21. 23-24. 28. 31; 15, 9-13. 17. 19; 16, 27; 17, 23-24. 26). Количество перечисленных стихов никак не отражает частоту употребления слов «любовь» (a)ga/ph), «любить» (a)gapa/w), так как зачастую они употребляются по два-четыре раза в одном стихе. Например:

34Заповедь новую даю вам, да любите друг друга; как Я возлюбил вас, так и вы да любите друг друга. 35По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою (Ин. 13, 34-35);

Кто имеет заповеди Мои и соблюдает их, тот любит Меня; а кто любит Меня, тот возлюблен будет Отцем Моим; и Я возлюблю его и явлюсь ему Сам (Ин. 14, 21).

Таинственность, свойственная Евангелию от Иоанна, не имеет ничего общего с надменной таинственностью гностиков, «обладавших» знанием о Боге и открывавшим его «посвященным» [887]. Весь символический язык знамений, который использует Иоанн, есть язык откровения о Боге, Который есть любовь, о чем Иоанн и пишет в своем Первом Послании (1 Ин. 4, 8-16). Откровение о Боге как откровение о Божией любви — такова вершина богословия святого Иоанна. Она венчает и все библейское богословие, подводя итог:

Кто не любит, тот не познал Бога, потому что Бог есть любовь (1 Ин. 4, 8).

Св. Иоанн воспринял это откровение как самое дорогое, что открылось ему в общении с Иисусом, и сохранил его как самую суть в познании Бога. Вот почему святого Иоанна называют еще апостолом Любви.

Кто примет такого Иисуса, Сына Божия, открывающего Свою любовь к миру (см. Ин. 3, 16), и уверует в Него, тот будет иметь жизнь:

Сие же написано, дабы вы уверовали, что Иисус есть Христос, Сын Божий, и, веруя, имели жизнь во имя Его (Ин. 20, 31).

Искомое знание Бога в том и состоит, чтобы уверовать в Того, Кого Он Послал:

Сия же есть жизнь вечная, да знают Тебя, единого истинного Бога, и посланного Тобою Иисуса Христа (17, 3).

В молитве, с которой на Тайной Вечере (см. Ин. 17) Христос обратился к Своему Отцу, св. Иоанн услышал отзвук того диалога, той тайны, о которой на языке святоотеческого богословия говорится как о тайне общения лиц Святой Троицы. По образу этой тайны ученики — Церковь — призваны также пребывать в любви:

11Отче Святый! соблюди их во имя Твое, тех, которых Ты Мне дал, чтобы они были едино, как и Мы... 26И Я открыл им имя Твое и открою, да любовь, которою Ты возлюбил Меня, в них будет, и Я в них (Ин. 17, 11. 26).

Одно из самых пронзительных мест во всем Новом Завете — диалог Иисуса с Петром после Воскресения (Ин. 21, 15-17). Отрекшийся Петр получает прощение. Насколько усталым от безнадежности и одновременно исполненным надежды звучит ответ-укор Петра на в третий раз повторенный вопрос Иисуса «любишь ли Меня?»:

Господи! Ты все знаешь; Ты знаешь, что я люблю [888]Тебя (Ин. 21, 17)!

Вновь здесь говорится о знании , но на этот раз Иисусовом знании человека — его хрупкой, неверной природы, через которую что было сил пробивается желание верно любить Бога, преодолевая собственную ненадежность (неверность). Петр уповает лишь на то, что Иисус знает о такой , ненадежной ответной любви Его учеников, — знает и «войдет в положение», снизойдет и согласится вновь полюбить, как полюбил с самого начала.

Прямое продолжение Иоаннова благовествования о любви Божией в Иисусе Христе представляют собой его послания. Формально они принадлежат к другому разделу новозаветных книг — разделу Соборных посланий — но гораздо важнее то, что послания ап. Иоанна (особенно Первое) находятся в неразрывной смысловой связи с его Евангелием. Поэтому разбор Соборных посланий начнем с посланий св. Иоанна — несмотря на то, что в Новом Завете первым идет Соборное Послание ап. Иакова.

Иоанново повествование о Страстях Христовых (Ин. 18–19) — при том, что здесь более, чем в других частях Евангелия наблюдается общее с Синоптическим преданием, — имеет много отличительных особенностей (как в деталях, так и в целом).

По Иоанну Страсти — это шествие Иисуса, Сына Божия к Своему Отцу, это час славы, час восхождения, вознесения в славу. Именно таким предстает этот час еще в предсказаниях Самого Иисуса на протяжении первой части Евангелия. Еще до событий Голгофы Христос говорит:

Когда вознесете Сына Человеческого, тогда узнаете, что это Я (Ин.8, 28),

имея в виду Свою Крестную смерть, через которую явлено будет Его божество (греч. e)gw/ ei)mi, переведенное как «это Я»; правильнее переводить «Я есмь», так как это эквивалент ветхозаветного Имени Божия).

Когда мы читаем о взятии Иисуса под стражу в Гефсиманском саду, то вместо поцелуя Иуды, о котором говорят все Синоптические Евангелия, здесь вновь звучит Имя Божие:

4 Иисус же, зная все, что с Ним будет, вышел и сказал им: кого ищете? 5Ему отвечали: Иисуса Назорея. Иисус говорит им: это Я. Стоял же с ними и Иуда, предатель Его. 6И когда сказал им: это Я, они отступили назад и пали на землю (Ин. 18, 4-6),

где «это Я» тоже следует переводить как «Я есмь» и понимать как Имя Божие, отчего становится понятным поведение стражников, павших на землю.

Божество и спокойное величие Иисуса наполняют весь рассказ о Его Страстях — как будто только на этом сосредотачивается евангелист. Даже не говорится о том внутреннем борении, о котором рассказывают синоптики (впрочем, см. Ин. 12, 23. 27). Рассказ о взятии под стражу (Ин. 18, 1слл.) происходит сразу после изложения Первосвященнической молитвы Иисуса к Отцу на Тайной Вечере.

О суде перед Синедрионом вовсе не говорится. Точнее, иудейский суд представлен здесь очень кратко — как допрос у Анны, тестя Каиафы, и у самого Каиафы (Ин. 18, 13-27). Ответы Иисуса 20Я говорил явно миру; Я всегда учил в синагоге и в храме, где всегда Иудеи сходятся, и тайно не говорил ничего...; 23если Я сказал худо, покажи, что худо; а если хорошо, что ты бьешь Меня? (Ин. 18, 20. 23) и др.

– звучат как спокойное свидетельство о Его собственной правде.

Гораздо больше места уделено рассказу о суде перед римлянами (Ин. 18, 28 — 19, 16). Именно здесь сосредоточен главный акцент истории суда. Внешне суд происходит над Иисусом, но на самом деле суд вершит Он Сам — как Царь, Чье Царство не от мира сего (Ин.18, 36). Так исполняются Его же пророческие слова:

Ныне суд миру сему (Ин. 12, 31).