Протоиерей Александр - ХРИСТОС И ЦЕРКОВЬ В НОВОМ ЗАВЕТЕ

Служение Иисуса Христа имело место в конкретной исторической ситуации. Нельзя игнорировать богословское измерение этого, кажется, само собой разумеющегося обстоятельства. Обратим внимание на два аспекта.

Во-первых, историчность, «вплетенность» в определенный исторический момент — неотъемлемая составляющая жизни любой человеческой личности. А значит, и Боговоплощения, жизни Сына Божия как Человека. Не случайно имя Понтийского Пилата вот уже две тысячи лет твердит все человечество, когда произносит христианский символ веры. Как учит Христианский Православный катехизис — «дабы означить время, когда Он распят».

Во-вторых, речь идет о конкретном своевременном моменте Священной истории после ее ветхозаветной стадии. Смысл Ветхого Завета и заключался в том, что готовилась почва, готовился народ для принятия Бога в своей среде. В рамках курса Ветхого Завета мы уже касались такого немаловажного понятия, как «народ Божий» — понятия, без которого совершенно невозможно рассуждать ни о Священной истории в целом, ни об истории Священного Предания и Священного Писания, в частности.

Для того, чтобы началась эта новая стадия Священной истории — новозаветная — необходимо было «представить Господу народ приготовленный» (Лк. 1, 17).

Оказался ли народ приготовленным к принятию Мессии? И что вкладывается в понятие подобной «приготовленности» или «готовности»? А также должны ли мы ставить подобные вопросы только в отношении того конкретного народа Божия, каким осознавал себя на момент жизни Иисуса Христа народ Израиля? Или эти вопросы актуальны для народа Божия всегда — вплоть до сего дня, когда таким народом осознает себя Христианская Церковь?

Что касается последнего вопроса, то на него мы уже частично ответили чуть выше. И этот ответ должен быть очевиден: Священное Писание Нового Завета, и прежде всего Евангелия, не были бы живым, то есть обращенным к современной Церкви Словом, если бы те заповеди и призывы, а также и обличительная критика, с которыми Иисус обращался к тогдашним израильтянам, относились только к ним. Все, что написано в Новом Завете, равно как и в Ветхом — как в радостно-миссионерском, так и в обличительно-критическом ключе — есть Слово Бога Живого к Своему народу, в каком бы виде этот народ ни представал на арене человеческой истории, будь то ветхозаветный народ Израиля или современная Христианская Церковь.

Говоря же о готовности тогдашнего (как, впрочем, и нынешнего) народа Божия к принятию Мессии, нужно ответить и да , и нет . Да, народ был готов. Потому что иначе не было бы никого, кто внял бы призыву Спасителя идти за Ним и кто затем составил бы первоначальную Церковь, неудержимо и стремительно проповедуя Благую весть по всей Вселенной. Не будем забывать, что все без исключения апостолы Христовы, а также Его Пресвятая Матерь, Пречистая Дева Мария, как и Он Сам, были верными сынами своего иудейского народа, и иначе быть не могло . Само появление Церкви как нового религиозного движения было прежде всего логичным продолжением, бережным наследованием (как это бывает, только когда речь идет о своем, очень дорогом собственном достоянии), и талантливым переосмыслением той богатой священно-исторической памяти и того огромного духовного, богословского и литургического потенциала, что были накоплены народом Израиля за время до Пришествия Христова — что бы мы ни говорили о самобытных формах первохристианского богослужения и о первых шагах оригинального христианского богословствования. Да и вообще, сказать, что народ Израиля оказался не готов к встрече Христа, будет означать, что Бог как педагог «ошибся», послав Своего Сына несвоевременно.

Однако мы знаем и другое:

Новизна вести, с которой обратился Спаситель к Своему народу, ради чего, собственно, и пришел, в то же время настолько шокировала многих, что ей не оказалось места в той прочно сложившейся системе религиозных ценностей, источником которой считался Сам Бог, даровавший Закон в первоначальные времена заключения Ветхого Завета. При духовно честном и трезвом чтении Нового Завета мы можем увидеть, что главным полем, на котором Христос встретил непонимание и неприятие, было (и, добавим, остается до сих пор) все то, что касается жизни самого народа Божия именно в его религиозном качестве. Именно здесь, на этом поле происходит главное столкновение: Христос со Своей стороны гневно, резко, а подчас и внося религиозный соблазн [9] Например, такие действия, как изгнание торжников из храма (Мф. 21, 12 и пар.), не могло не быть воспринято благочестивым иудейским сознанием как кощунство над «вековыми» традициями, сложившимися в храме, а значит, над самим храмом. В конце концов, кощунство, или богохульство, и было предъявлено Иисусу как обвинение, по которому Он был «должен умереть» (Ин. 19, 7). , обличает, спорит и критикует. Но и его оппоненты — религиозные вожди своего верующего народа — со своей стороны не согласны уступать ни пяди. Ни блудницы, ни мытари, ни разбойники, ни какие-либо прочие грешники, чьи преступления против заповедей Божиих очевидны всем [10] Не будем забывать, что в Евангелии дается-таки, хотя и косвенно, негативная оценка жизни мытарей, хотя в нашем церковном сознании образы евангельских мытарей, блудниц и разбойника прочно усвоили почти иконописные черты (ср., например, молитвы из православного правила ко Св. Причащению). Так, Иоанн Креститель в ответ на вопрос мытарей намекает на их алчность и мздоимство: «Ничего не требуйте более определенного вам» (Лк. 3, 13). , не вызывали у Него такой резкой критики, какую Он обрушивает на принципы устройства церковной жизни и нормы благочестия.

Итак, кто-то оказался готов к принятию Христа, а кто-то все более и более коснел в своем неприятии. Однако чтобы несколько глубже разобраться с этим вопросом, необходимо сделать краткий экскурс в предысторию, отчасти знакомую нам по Библейской истории и Введению в Священное Писание Ветхого Завета.

Ко временам Иисуса Христа Израиль успел пройти тот особенный путь, который позволял ему оглядываться назад одновременно и с уверенностью в своей богоизбранности, и с чувством горечи от того, что мечте о великом народе, который жил бы на своей земле в благоденствии независимо ни от кого по данному от Бога Закону, почему-то не суждено было сбыться.

Да, после Вавилонского плена (VI век до Р. Х.) — того очистительного испытания, которое оказало решающее влияние на сознание иудеев — Израиль кое-как вновь утвердился в земле, обетованной праотцам [11] Когда-то, еще в доизраильские времена, эта земля называлась Ханааном. Затем Израиль назвал ее своей, то есть землей Израилевой. Но позднее римляне предпочтут именовать ее Палестиной — по названию другого народа, филистимлян, пришедших туда примерно в одно время с Израилем. . Но что это было за утверждение?! Когда они сюда вернулись, им пришлось смириться с тем, что времена сильно изменились и что о реставрации былого процветания времен Давида и Соломона не может быть и речи. Палестина, с древнейших времен находившаяся в эпицентре истории Древнего Востока, в последние века дохристианской эры стала предметом особенного интереса. Израиль оказался в зоне влияния и распространения различных политических режимов и связанных с ними религиозных идей. Эти режимы и идеи были чужды Израилю по причине их языческой сути, а потому враждебны. Так что нарастал все более и более острый конфликт. Одно дело Израиль допленный, времен монархии, когда он симпатизировал язычеству — более, как казалось, «жизнеспособному», чем «рискованный» монотеизм пророков. А другое дело — Израиль послепленный, оценивший свою религиозную уникальность и не питавший к язычеству уже ничего, кроме отвращения.