Array Warrax - Princeps Omnium

Итак: упражнения моралистов на тему "добро/зло" не сообщили нам практически ничего нового, лишь подтвердили, что одними из аспектов архетипа Сатаны являются индивидуальностьи неприятие никаких априорных искусственно-социальных категорий— моральных, культурных, традиционных, которые, в конце концов, сводимы к понятиям Добра и Зла. Все то, что люди называют злом, обязательно причиняет какой-либо вред (хотя бы в виде раздражения от наблюдения "отклонения от нормы" в какую-либо сторону) социуму, при отнесении к моральным категориям польза/вред для человека как для личности практически не учитывается.

495. Возмущающие в индивидуальном образе жизни . Все крайне индивидуальные мероприятия жизни возбуждают людей против того, кто к ним прибегает; они чувствуют, что необычайный образ жизни, которым пользуется для своего блага такой человек, унижает их как обыденных существ.

Категории добра/зла несколько выделяются из всех остальных моральных штампов тем, что они наиболее элементарны — моралист в состоянии тем или иным путем свести любой другой "моральный эксцесс" к одной из них. И диагноз "это добро/зло!" выступает в роли окончательного оценочного вердикта . Он не требует ни дальнейшего представления, ни дальнейшего уточнения.

Для полноты рассмотрения темы отметим часто возникающий вопрос: если не употреблять слов «добро» и «зло», то что говорить вместо них? «Хорошо» и «плохо», «польза» и «вред»? Но ведь это можно расценить как абсурдную боязнь слов, от перемены которых суть не меняется. Вспоминается пример с целой коллегией адвокатов, где было запрещено употребление слов «выиграл» или "проиграл дело". Это считалось неуважением к профессии, и вместо этого надо было говорить: "добился (или не добился) благоприятного исхода". Конечно, это выглядит смешно.

Однако, с терминами "добро/зло" не все так просто, как с суеверными юристами. Разумеется, в общении используется множество терминов, не имеющих четкого определения. Но они не настолько значительны для психики: скажем, вряд ли кто может четко и логично расписать, по каким критериям можно разделить музыку на приятную или неприятную даже для него лично, не говоря уж об общей постановке вопроса. В этом случае все согласны с тем, что "о вкусах не спорят". Совсем другое дело в случае категорий добро/зло: суть в том, что, произнося одно из этих определений, одновременно обращаешься к коллективному бессознательному, в котором за тысячелетия установилось восприятие этих условных категорий как абсолютов : люди в массе не признают, что отношение к чему-либо как к добру/злу — это тоже дело вкуса . Если же произносится "польза/вред", то ни у кого не возникает вопросов об их условности, относительности и субъективности.

Часто люди пытаются привести аналогии, доказывающие, с их точки зрения, что можно пользоваться абсолютами в реальной жизни. К примеру, при полировке доски мы ее выравниваем по абстрактной плоскости, а в реальности плоскость не существует; более того, не существует универсального определения плоскости. [209] Только не надо путать математическое определение (задание формулой) и определение плоскости per se, что выходит за рамки математики. Так почему бы не ровняться на добро без четкого определения? [210] Здесь следует отличать личное мировоззрение, в котором вы можете использовать любые интерпретации понятий или вообще не формализовывать их (то же дао), и общественное — в котором формализация необходима (а иначе как вы будете его объяснять?). Но это в идеале — на практике же толпе не требуется какое-либо цельное мировоззрение, набора лозунгов вполне достаточно.

Однако в математике как языке, при помощи которого описывается действительность, плоскость — это производная аксиоматики точка/прямая и т. д.

Плоскость — это отнюдь не абсолютный объект, а множество точек (вводимых аксиоматически), удовлетворяющих определенным условиям, вот, к примеру, уравнение плоскости из математики (в прямоугольных координатах): a(x-x 0)+b(y-y 0)+c(z-z 0)=0

Таким образом, для формализации добра/зла тоже требуется ввести аксиоматику и условия ее применимости, что не делается и никогда не будет сделано ни одним моралистом — эта порода людей считает добро/зло универсальным абсолютом , применимым всегда , и, что характерно, при этом полностью игнорируется тот факт, что в разных обществах эти понятия обозначают совершенно разное.

Необходимо начинать с исправления имен […] Если имена неправильны, то слова не имеют под собой оснований. Если слова не имеют под собой оснований, дела не могут осуществляться.

Так зачем же повсеместно используются эти абстракции, не имеющие никакого реального соответствия, причем в качестве всеобъемлющих, изначальных и абсолютных? Ответ на этот вопрос занял бы слишком много места, поэтому мы ограничимся цитатой из справки Совета по делам книгопечатания при министерстве внутренних дел о книге одного из первых русских материалистов, профессора Медико-хирургической академии И.М.Сеченова "Рефлексы головного мозга". [211] Что примечательно, изначально была издана статья под названием "Попытка ввести физиологические основы в психические процессы", но цензура это не пропустила, дословно, из-за "слишком большой ясности заглавия". Как вы понимаете, эту книгу очень не хотела пропускать цензура:

Эта материалистическая теория, отвергая свободную волю [212] Поясняем для не интересовавшихся христианской теологией: с т.з. христианства, правильное применение свободы воли заключается в обязательности выбора поклонения их богу. Короче говоря, "Свобода — это рабство" (c) Оруэлл, 1984. и бессмертие души, не согласна… с христианским мировоззрением; [213] Дело здесь не конкретно в христианском мировоззрении: любая государственная (а, следовательно, общепринятая) мораль зиждется на понятиях Добра и Зла — соответственно, управлять теми, кто принимает эти понятия, легко и просто. она уничтожает понятие о добре и зле, о нравственных обычаях человека… и потому ведет положительно к разрушению нравов…нельзя не заметить, что книга отличается отнюдь не ученым изложением, а представляет, напротив, популярную беседу с непросвещенным читателем. Это обстоятельство…. указывает на намерение автора сделать свою теорию наиболее доступною для публики. Поэтому книга подлежит судебному преследованию и немедленному заарестовыванию… подлежит уничтожению как крайне опасная по своему влиянию на людей, не имеющих твердо установившихся убеждений.