Христианские рассказы для детей. Выбор

Христианские рассказы для детей

Выбор

Оглавление

Пожар Не обманывай! Рога - символ гордости Из любви Горький плод обмана Выбор Трудный путь к Богу Доверие Посмотри на себя Обольщение Запрещенная воскресная школа Выбирай лучшее!

Пожар

В детстве я увлекался огнем. Мне нравилось наблюдать, как желтое пламя, немилосердно пожирая сухую траву, превращалось в сизый дым и бесследно растворялось в воздухе. Иногда я срывал горящую соломинку и потягивал из нее дым, воображая, что это настоящая сигарета.

Дорога в школу проходила через лес. Я знал, что родители не увидят меня здесь, и почти каждый день жег костры. Наловчившись регулировать силу огня и тушить пламя, я возомнил себя бесстрашным героем. Даже зимой мне ничего не стоило развести на снегу костер. Любуясь, как скручиваются в огне мохнатые лапы елей, я с удовольствием вдыхал приятный запах потрескивающей хвои и прыгал через костер, ощущая его горячее дыхание.

Как-то раз мы вместе с одноклассником подожгли поляну. Сухая трава, потрескивая, долго переливалась золотистыми язычками. Когда огонь стал приближаться к сосняку, мы испугались и принялись затаптывать пламя. Однако оно неумолимо ползло в лес.

Вдруг я понял, что могут загореться деревья, и я буду виновником лесного пожара. Я в отчаянии стал просить у Бога прощения и молить о помощи. Господь услышал меня, и произошло чудо. Пламя начало ослабевать и через несколько минут, судорожно вспыхнув в нескольких местах, угасло. Посреди леса осталась огромная черная плешь.

Даже после такого, кажется незабываемого, случая я по-прежнему воровал дома спички и жег костры.

Однажды в теплый сентябрьский день возвращаясь из школы знакомой тропинкой, я стрелял по сторонам зажженными спичками, несколько раз останавливался, поджигал сухую траву. Домой идти не хотелось. Приблизившись к усадьбе, я перелез через забор и решил поиграть в огороде.

Здесь на деревянном помосте возвышался огромный стог сена, а рядом стоял маленький стожок с длинным шестом посередине. Вокруг валялись клочья почерневшего прошлогоднего сена. Собрав его в кучу, я решил развести небольшой костер. «Егор, это очень опасно, рядом большой стог!» — как будто кто-то предупредил меня, и я невольно оглянулся. «Да я мигом потушу!» — успокоил я слегка взволновавшуюся совесть и чиркнул спичкой. Трава вспыхнула, и дым тонкой струйкой тут же поднялся вверх.

Потушив костер, я пошел домой, не спеша переоделся и сел обедать.

— Пожар! Сено горит! — вдруг донесся с улицы отчаянный крик старшей сестры.

Я сразу все понял и вихрем вылетел из дома, надеясь в два счета потушить огонь. Однако было уже поздно. С огорода, где всего несколько минут назад я разводил маленький костер, поднимались огромные клубы дыма. Зловещее пламя безжалостно уничтожало заготовленный на долгую зиму корм.

Я понимал, что такое пламя мне уже не остановить, но в отчаянии хотел прыгнуть в огонь, как обычно делал, и все же попытаться потушить его. Меня вовремя оттащили в сторону крепкие руки отца. От едкого дыма из глаз неудержимо побежали слезы, перехватило дыхание...

Со всех сторон на помощь бежали соседи. Одни, не теряя драгоценного времени, выстроились цепочкой от скирды до речки и стали передавать ведра с водой, другие вилами откидывали в сторону уцелевшее сено. Кто-то уже успел вызвать пожарную машину.

Я метался по огороду, хватаясь за все подряд: то носил воду, то раскидывал сено, путаясь под ногами соседей, но от моих усилий огонь ничуть не уменьшался. Чувство досады, осуждения и презрения к себе жгло сердце, гордость и самоуверенность куда-то исчезли.

Наконец послышался пронзительный вой сирены и в огород въехала пожарная машина. Выскочив из кабины, пожарники растянули шланг, но он оказался дырявым. Мелкие струйки воды фонтаном били во все стороны. Без особых усилий пожарники потушили и без того догорающий стог.

Кое-где еще клубился дым, вокруг тлело раскиданное мокрое сено. Небольшую уцелевшую часть сена сложили в стороне. Самое страшное, казалось, осталось позади, однако для меня самое страшное только начиналось.

Вечером мы обычно всей семьей собирались для чтения Библии и молитвы. Здесь мы делились радостями и переживаниями, рассуждали о прочитанном, родители часто рассказывали разные случаи из своей нелегкой жизни.

В этот вечер на душе у меня было очень тревожно. Папа и мама строили всякие догадки и предположения, как возник пожар.

— Может, Спасибин поджег? — вслух размышляла мама.— Он нас больше всех ненавидит!

— Все возможно,— согласился отец.— Похоже, пожар был запланирован. Как будто еще с ночи под стог был подставлен фитиль.

— Приехал поздно, да и шланг дырявый взял...— с горечью добавила мама.

Все подозрения падали на бывшего участкового милиционера, а теперь пожарника Спасибина. Он нас ненавидел, как и многие сельчане, за то, что мы, как они говорили, изменили русской православной вере и перешли к баптистам. В отместку нам не раз били стекла и бросали во двор тухлые яйца.

Мои братья и сестры притихли и с сожалением смотрели на горюющих родителей, а я от страха боялся поднять глаза. «Может, признаться? — крутилось в голове.— Нет, только не сейчас! Меня все возненавидят, будут презирать. Ведь я уничтожил труд всей семьи, без корма оставил скотину... Хоть бы никто не вспомнил, что я любитель костров». К счастью, родителям было не до меня.

— Похоже, это он мстит нам,— устало вздохнул отец.— Ну что ж, Бог ему судья. Проживем как-нибудь до весны...

Наступившая зима была необычайно холодной. Ртутный столбик, бывало, падал ниже сорока. На сердце у меня было так же холодно, неуютно и мрачно. Казалось, огромная ледяная глыба придавила меня и не отпускала ни днем, ни ночью. Не один раз просил я у Бога прощение за непослушание и самонадеянность, но облегчения не получал. Часто мне казалось, что вот-вот кто-то откроет мой ужасный секрет. Грех разделил меня с родными, я не мог смотреть им прямо в глаза и в конце концов замкнулся в себе.

«Летом буду работать больше всех! — успокаивал я себя, мечтая этим загладить вину.— Накошу сена много-много!» Костры я уже не жег. К огню у меня появилось неистовое отвращение.

Наступила весна. А у меня в душе по-прежнему царил холод и мрак. Все мои решения хоть как-то загладить вину не приносили мне мира и покоя. Без особой радости я наблюдал, как в лесу появились огромные проталины, как расцвели подснежники, а потом мать-и-мачеха и медуница.

Закончился учебный год. Я перешел в восьмой класс.

— Вот и лето наступило,— как-то за обедом сказал отец, щурясь от бьющего в окно яркого солнца.— Самое трудное осталось позади. Слава Богу, пережили нелегкое время! А нынче трава хорошая... Недельки через две можно отправляться на сенокос.