Димитрий Ростовский - Жития Святых — месяц сентябрь

Потом, призвав свою супругу, по имени Василису, детей, домашних и друзей, Евдоксий сказал им:

— Было время, когда я скрывался, теперь же время открыться и добровольно отдаться в руки мучителей за Иисуса Христа, Который Сам отдал Себя на страдания за нас; и вот я иду, и как восхотел Господь мой, так и устроит со мной и поможет мне, вас же я оставляю под Его защитою.

Затем сделав разные распоряжения по дому, святой дал наставления детям своим и рабам, как им жить без него добродетельно, в страхе и любви Божией, а супруге своей завещал не плакать и не сетовать, когда она услышит о его смерти, но проводит тот день в большой радости и веселии, благодаря Бога, что Он сподобил Своего раба мученического венца.

Простившись с домашними и надев приличную своему сану одежду, оружие и воинский пояс, как подобало одеваться начальнику войска, святой оставил свой дом, жену и детей, рабов, друзей и всё свое имение, покидая всё ради любви к Господу своему.

Трогательна была эта разлука, когда жена мужа, дети отца, друзья любимого друга лишались! Горько все плакали, расставаясь с ним, ибо знали, что ему уже к нм не вернуться. Одно лишь служило утешением в их печали, — это то, что Евдоксий хочет страдать за Христа, быть победоносным мучеником и в мученическом венце предстать пред Христом, Господом своим.

Так распростившись со всеми своими, блаженный Евдоксий отправился в путь с воинами, Василиса же, супруга его, следовала за ним издалека, желая видеть его страдания. С ней шли и два любимые друга Евдоксия Зинон и Макарий, коим также уготован был от Господа мученический венец.

Когда блаженный Евдоксий бил приведен к правителю, сей последний, благосклонно приветствовав его, сказал:

— Мы призвали тебя, чтобы ты исполнил царское повеление и принес жертвы богам, которым подобает кланяться, более же всего отцу всех богов великому Зевсу и солнцеподобному Аполлону и возлюбленной богине Артемиде.

Святой Евдоксий отвечал:

— Я знаю, что надо приносить жертву Единому, в трех Лицах прославляемому, Богу, создавшему мир и дарующему жизнь и спасение. Ему я и принесу жертву хвалы, а не тем, коих ты называешь богами, тогда как они — деревья и камни и нисколько не отличаются от какой бы то ни было бездушной вещи.

Правитель снова сказал Евдоксию:

— Я повелеваю тебе воздать должную честь богам; ты же, как я вижу, не только богов презираешь, но самого царя считаешь ни во что. Слышал я, что ты какую-то новую веру вводишь и многих совращаешь в нее.

Говоря так, правитель посмотрел на множество стоящих около воинов и с гневом сказал:

— Всякий, кто не исполняет царского повеления, будет лишен воинской одежды, как недостойный носить ее; и пусть от знает, что он него будет отнята честь воинского звания.

Так говорил беззаконный правитель, желая пристыдить святого Евдоксия, ибо он надеялся, что еще не найдется никого противящегося царскому повелению, и Евдоксий один останется непокорным, а посему из стыда послушается царского повеления, чтобы не лишиться чести своего звания. Но вместо сего мучитель сам был посрамлен. Еще во время его речи святой Евдоксий снял с себя пояс, бывший знаком начальнической власти и бросил его в лицо правителю. Видя это, многие воины, в числе тысячи ста четырех, бывшие тайными христианами, возгоревшись ревностью о Богу, сделали то же самое, что и начальник Евдоксий: снявши воинские знаки, бросили их правителю, будучи готовы лишиться и самого тела, положив души свои за имя Иисуса Христа.

Мучитель, увидав такое множество исповедников Христовых, неожиданно открывшееся, пришел в смущение и, прекратив испытание их, тотчас послал к царю Диоклитиану известие о случившемся, прося распоряжения, как ему поступить. Царь вскоре прислал ему в ответ такой приказ: начальников подвергнуть жестоким пыткам, низших же оставить в покое.

Получив царское повеление, правитель сел на судилище, велел привести к себе Евдоксия, как главного военачальника, и стал опять говорить ему:

— Советую тебе, Евдоксий, оставить твое злое прекословие и безумное сопротивление и добровольно принести жертву богам; если же ты не согласишься, то должен будешь сделать сие против воли, принужденный к тому сильными муками.

При сем правитель начал пересчитывать заточения, страшные темницы, раны, строгание тела, опаление огнем и прочие жестокие мучения, наводившие ужас при одном только упоминании.

Мученик отвечал:

— Ты насмехаешься, правитель, говоря мне это. Я считаю твои муки детским пугалом, ибо я надеюсь на будущее воздаяние, которое получу от щедрого подвигоположника Христа. Боюсь я не того огня, о коем ты упомянул, но того, который никогда не угасает, и скрежет зубов и прочих лютых мук, которые уготованы ослушникам Бога истинного и отвергающим Его. Твои же мучения в сравнении с ними — детские игрушки, а огонь, коим ты мне угрожаешь, холоднее воды по сравнению с огнем геенским… — Меч твой, — продолжал святой, — будет мне ключом от дверей желанного края, где вместо сего видимого, скоро заходящего, солнца я увижу свет незаходимый и немерцающий и вместо временных благ наследую блага вечные. Да будет тебе известно, что я не поклонюсь вашим богам, так как великое безумие — почитать за богов деревья, камни, золото и серебро, обделанные рукою художника.

Слыша такой ответ святого, правитель сказал ему:

— В безумном ответе твоем виновата моя снисходительность, с которой я позволяю тебе так дерзко бесчестить богов, царя и меня; свое бесчестие я еще могу перенести, но бесчестия богов и царя больше невозможно терпеть.

После сего правитель велел растянуть святого за руки и за ноги и бить немилосердно твердым ремнем, потом повесить и строгать его тело острыми железными орудиями. После этих мучений святого бросили в темницу.

По прошествии нескольких дней снова привели его на допрос, причем мучитель нашел Евдоксия столь же непоколебимым в вере, как и раньше, подобно несокрушимому столбу и неприступному городу; посему он повелел бить мученика железными прутьями по шее и вывернуть из суставов все его члены, каковое мучение было тяжелее самой смерти.

После сего мучитель осудил Евдоксия на усечение мечом.

В то время, когда вели святого на место казни, святой мученик так молился:

— Боже, призревший на жертвы Авеля и Авраама, милостиво принявший долготерпение многих мучеников, призри милосердным Твоим оком и на мою жертву и не отвергни моей крови, которую я с теплотою душевною от любящего сердца приношу Тебе.

Молясь так, Евдоксий увидал свою супругу, которая с плачем следовала за ним, и спросил ее, сделано ли всё так, как он заповедал, и велел ей только по усекновении его взять его тело и погребсти на месте называемом Амимна; потом снова дал ей наставление — не плакать о его смерти, но почтить день тот светлою одеждою и украситься разными драгоценностями.