Просите, и дано будет вам

Матрос, видимо, очень любил свою мать и постоянно вспоминал о ней. Спасенный ребенок, семилетний мальчик, полюбился капитану, человеку бездетному; он решился оставить его у себя.

Дивны пути Провидения! Велика сила материнской молитвы! Много есть на свете таинственного, необъяснимого, непонятного слабому уму.

С бабушкой был такой случай. Она веру свою скрывала от начальства. Как-то раз она шла с подругой-атеисткой мимо храма. В церкви шло богослужение, люди молились. Подружка решила поиздеваться над верующими. Она зашла в храм и во время пения молитв прокричала на всю церковь: "Что же вы молитесь Тому, Кого нет?" Бабушка пыталась ее увести, уговаривала ее: "Не нужно, пойдем. Ну, молятся - и пусть молятся". Но подружка не хотела угомониться и сказала так, чтобы все слышали: "Если Бог есть, пусть я упаду и не встану".

И она вдруг действительно упала и не могла встать. Ее вынесли, она попросила воды и тут же купила иконку. После этого, как рассказывала бабушка, та женщина стала очень верующей, но недуг у нее так и остался до конца ее дней. Вот такой случай...

Митрополита Казанского и Свияжского Кирилла (Смирнова) везли в ссылку. В одну глухую ночь он был выброшен из вагона на полном ходу. Стояла снежная зима. Митрополит Кирилл упал в огромный сугроб, как в перину, и не расшибся. С трудом вылез из него, огляделся: лес, снег - и никакого признака жилья. Он долго шел по снежней целине и, выбившись из сил, сел на пень. Мороз пробирал до костей сквозь изношенную рясу. Чувствуя, что начинает замерзать, митрополит стал читать себе отходную. Вдруг видит: к нему приближается что-то большое и темное, всмотрелся - медведь.

"Загрызет", - мелькнула мысль, но бежать не было сил, да и куда? А медведь подошел, обнюхал сидящего и спокойно улегся у его ног. Теплом повеяло от огромного зверя и полным доброжелательством. Он заворочался и, повернувшись к Владыке брюхом, растянулся во всю длину и захрапел. Долго колебался Владыка, глядя на спящего медведя, потом не выдержал сковывающего холода и лег рядом с ним, прижавшись к теплому брюху. Лежал и то одним, то другим боком поворачивался к зверю, чтобы согреться, а медведь глубоко дышал во сне и обдавал его горячим дыханием. Когда начал брезжить рассвет, митрополит услышал далекое пение петухов. "Жилье близко", - мелькнула радостная мысль, и он осторожно, чтобы не разбудить медведя, встал на ноги. Но тот поднялся, встряхнулся и вразвалку побрел к лесу. А отдохнувший Владыка вскоре дошел до небольшой деревеньки.

Постучавшись в крайнюю избу, он объяснил, кто он, и попросил приюта. Владыку впустили, и он полгода прожил в этой деревеньке. Написал сестре, она к нему приезжала, а потом за Владыкой приехали и увезли.

На фронт я попал в 1941 году 22-летним юношей. Был связистом. Участвовал в обороне Ленинграда. Немцы рвались к городу, он был окружен. Пытаясь во что бы то ни стало захватить город, немцы обрушили на нас лавину огня. Один за другим погибали боевые друзья. И вот в одну из бомбежек, когда шквал огня обрушился на город и, казалось, началось светопреставление, произошло настоящее чудо. Ночное небо вдруг озарилось розовым светом, и на розовом небе появился образ Спасителя. От неожиданности все находившиеся в блиндаже бойцы, не сговариваясь, попадали на колени и стали креститься... Образ Спасителя исчез. Небо стало обычным, но кромешный ад прекратился. А мы долго еще не могли прийти в себя... С тех пор я и уверовал в Бога. С этой верой прошел всю войну и после Победы вернулся домой без единого ранения. Образ Христа навсегда остался в моей памяти.

В начале Великой Отечественной войны попал я в плен к немцам. Заперли они нас в церкви, а затем стали выводить партиями на расстрел. Повели с другими и меня. Вспомнил я тогда об отце Алексии Мечеве. В отчаянии взмолился: "Батюшка отец Алексий, спаси". И перекрестился. Смотрю, немцы, которые нас вели, о чем-то заговорили, а потом отделили меня от остальных и дальше не повели.

Всех расстреляли, а я остался жив. С тех пор я в любой беде, при всякой трудности призывал в молитве отца Алексия.

Один моряк, воевавший на Балтийском море с фашистами, оказался в ледяной воде. Он плыл, выбиваясь из сил. Холодные волны накрывали его с головой. Одежда намокла. Руки, ноги коченели, становились неуправляемыми. Куда плыть? Где север? Где юг? Туман. Непроницаемая стена. Сердце стучит на пределе.

Он взрывал вражеские корабли, теперь взорвали его катер. Никого не осталось. Погибнет и он. Надо смотреть правде в лицо: остаются последние мгновения. Даже если какой-нибудь корабль и проплывет мимо, его не увидят: непроглядный туман. До берега далеко. Да и где он? Холод пронизывает. Дышать все труднее и труднее. Надеяться не на что. Разве только на чудо. Но всю жизнь он считал, - да и учили его в Московском университете, а там такие знающие профессора, - что чудес не бывает, что Бога нет, все это враки и выдумка неграмотных дураков или жуликов.

В эти минуты ему вспомнилась любимая бабушка, которая в детстве говорила совсем другое: "Ты только скажи: Отче наш. Назови Бога своим Отцом. А Отец оставит ли в беде Свое дитя?"

И моряк, с трудом вспоминая слова молитвы, из последних сил шептал: "Отче наш, Сущий на небесах! Да святится Имя Твое..."

Не успел моряк дочитать молитву до конца, как густой туман, затянувший все вокруг сплошной пеленой, неожиданно расступился, показался советский корабль, случайно оказавшийся в этом районе, моряка заметили и подняли на борт. И это избавление от неминуемой смерти, да еще после того, как он прочитал молитву, показалось ему настолько чудесным, что моряк поверил в Бога.

В первую же неделю войны я по зову Родины ушел на фронт. Мне довелось участвовать в жестоких боях под Курском.

На всю жизнь запомнился мне день 23 ноября 1941 года. Мы оказались в окружении. Фашисты обрушили на нас шквал огня. Земля содрогалась и дымилась от артиллерийских, минометных снарядов и авиабомб. Воздух был густо насыщен гарью, небо заволокло дымом пожарищ.

Вой немецких истребителей и бомбардировщиков, разрывы бомб и снарядов, пулеметная трескотня - все это было похоже на ад; вдобавок моросил дождь, а к вечеру посыпал снег. Многие мои однополчане в тот день окропили своей кровью легендарную Курскую землю, а иные и навечно обрели в ней покой.

Оставшиеся в живых, разрозненные, морально подавленные, руководимые инстинктом самосохранения, старались найти укрытие и спасение в лесных массивах. В тот день именно в такой ситуации встретились мы с группой бойцов в одной лесной балке. Измученных, грязных, голодных, промокших до последней нитки, нас собралось тринадцать человек.