Архимандрит Софроний (Сахаров) - Старец Силуан Афонский

Смена демонических внушений, то возносящих на «небо» в гордости, то низвергающих в вечную гибель, угнетала душу молодого послушника, доводя его до отчаяния, и он молился с чрезвычайным напряжением. Спал он мало и урывками. Крепкий физически, подлинный богатырь, он в постель не ложился, но все ночи проводил в молитве или стоя, или сидя на табурете (без спинки); изнемогая, он сидя засыпал на 15—20 минут, и затем снова вставал на молитву. И так несколько раз. В обшей сложности спал он за сутки от полутора до двух часов.

Его первым «послушанием» была работа на мельнице. Это было время расцвета русского монашества на Афоне. Монастырь расширился и стал словно город среди пустыни. Число братии достигало почти двух тысяч, а посетители и поклонники сотнями приезжали из России и часто подолгу жили в больших гостиницах Монастыря. Так что работа на мельнице была не малая. И вот, брат Симеон при столь коротком сне, при крайнем воздержании в пище, при непрестанной горячей молитве, при многом, глубоком, по временам отчаянном плаче, исправно выполнял свое тяжелое трудовое послушание, где за день приходилось ему ворочать и таскать множество больших мешков с мукой.

Проходили месяц за месяцем, а мучительность демонических нападений все возрастала. Душевные силы молодого послушника стали падать, и мужество его изнемогало, страх гибели и отчаяние — росли: ужас безнадежности все чаще и чаще овладевал всем его существом. Кто переживал что-либо подобное, тот знает, что никакое человеческое мужество, никакая человеческая сила не может устоять в этой духовной борьбе. Надорвался и брат Симеон; он дошел до последнего отчаяния и, сидя у себя в келлии, в предвечернее время, подумал: «Бога умолить невозможно». С этой мыслью он почувствовал полную оставленность, и душа его погрузилась во мрак адского томления и тоски. В этом состоянии он пребывал около часа.

В тот же день, во время вечерни, в церкви Святого Пророка Илии, что на мельнице, направо от царских врат, где находится местная икона Спасителя, он увидел живого Христа.

«Господь непостижимо явился» молодому послушнику, и все существо, и самое тело его исполнилось огнем благодати Святого Духа, тем огнем, который Господь низвел на землю Своим пришествием (Лк. 12, 49).

От видения Симеон пришел в изнеможение, и Господь скрылся.

Невозможно описывать то состояние, в котором находился он в тот час. Мы знаем из уст и писаний Блаженного Старца, что его осиял тогда великий Божественный свет, что он был изъят из этого мира и духом возведен на небо, где слышал неизрекаемые глаголы; что в тот момент он получил как бы новое рождение свыше (Ио. 1, 13; 3, 3). Кроткий взор всепрощающего, безмерно любящего, радостного Христа привлек к Себе всего человека и затем, скрывшись, сладостью любви Божией восхитил дух его в созерцание Божества уже вне образов мира.

В явлении Господа послушнику Симеону, человеку простому, глубоко непосредственному, замечательно еще и то, что он «сразу узнал» и явившегося ему Христа, и Духа Святого, действовавшего в нем. В своих писаниях он без конца повторяет, что Господа познал он Духом Святым, что Бога узрел он в Духе Святом. Он утверждал также, что когда Сам Господь является душе, то она не может не узнать в Нем своего Творца и Бога.

Можно с уверенностью сказать, что и адское пламя, и адские муки, предварившие явление Христа послушнику Симеону, и осиявший его Божественный свет — для большинства суть вещи неведомые, непонятные. То, что видит духовный человек, его переживания и весь его опыт — недуховному часто может показаться безумием, плодом патологического душевного состояния. Лишенный опыта реальностей духовного мира, он отрицает то, чего не познал. Потенциально всякий человек призван к полноте духовной жизни, но постоянная обращенность воли к миру вещественному, к плотским и душевным переживаниям приводит к тому, что многие одебелевают, доходя до состояния неспособности к духовным восприятиям. В нашей обыденной жизни это можно уподобить тому, что имеющий радиоприемник ловит волны, наполняющие атмосферу, в то время, как не имеющий такового не ощущает их присутствия.

Странна и непонятна духовная жизнь христианского подвижника; мы видим в ней сплетение поражающих противоположностей: демонические нападения, богооставленность, мрак смерти и муки ада с одной стороны, и богоявление и свет безначального бытия — с другой 2 2 Здесь и далее замечания игумена Никона. По указанию свв. отцов (например, Григория Синаита, Симеона Нового Богослова, еп. Игнатия Брянчанинова), человек переживает состояние полной оставленности, сознание своей гибели, бессилия и прочее для того, чтобы стяжать смирение и вполне оценить благодать Божию, вполне оценить Спасителя и Его дары человеку, и не приписать даров Божиих себе, своему подвигу. Это смирение начальное. . И невозможно словом выразить этого.

Каждый человек — явление неповторимое и своеобразное; путь каждого подвижника тоже своеобразен и неповторим, но все же люди в своем стремлении классифицировать явления по тем или другим признакам, проводят классификацию и в данном случае.

За истекшие века христианства опыт Отцов отмечает три рода или типа в отношении последовательности христианской духовной жизни.

К первому роду принадлежит подавляющее большинство людей. Привлекаются они к вере малою благодатью и жизнь свою проводят в умеренном подвиге хранения заповедей, и лишь при конце жизни своей, в силу переживаемых страданий, познают благодать в несколько большей мере. Некоторая часть из них, впрочем, подвизается усиленнее, тогда перед кончиной своей получают они большую благодать. Так бывает со многими монахами.

Второй род, — когда кто-либо, привлеченный сначала сравнительно малой благодатью, все же ревностно подвизается в молитве и борьбе со страстями, и в этом приболезненном подвиге, в средине пути своего познает большую благодать: проводя последующую жизнь в еще большем подвиге, они достигают высокой меры совершенства.

Третий, наиболее редкий род, — когда человек в начале своего подвижнического пути, за свою горячность, или, вернее, предузнанный Богом, получает великую благодать, благодать совершенных.

Этот последний род является не только самым редким, но и самым трудным, потому что никто, насколько возможно судить о том из житий и творений Святых Отцов, из устного предания подвижников последних веков, и на основании опыта современников, не может удержать в полноте полученный дар божественной любви и после, в течение долгого времени, переживает отнятие благодати и богооставленность. Объективно это не есть полное отнятие благодати, но субъективно душа и самое умаление благодатного действия переживает, как богооставленность.