Виталий Кандалинцев - Учение Оптинских старцев

Полагание себя ниже равного и равным низшему есть, по сути, «смягченный» или посильный для данных обстоятельств и уровня развития данной личности вариант совершенного смирения. Поэтому все то, что относится к задачам совершенного смирения (нейтрализация помысла о своем превосходстве, принятия воли Бога в отношении себя такой, какая она есть, последования примеру смирения Самого Господа), присутствует и здесь. Но присутствует в посильном объеме.

Подчиняясь равному, человек учится сознавать свою непредпочтительность перед такими же, как он сам. Он так же учится верить, что действиями других людей руководит Бог, а потому, подчиняясь равным, он подчиняется воле Бога и, возможно, тому уроку, который Господь преподаст всем участникам той или иной жизненной ситуации. Держась вровень с низшими, человек памятует о том, что и он сам может оказаться среди них. С другой стороны, он помнит и о том, что все люди сотворены по образу и подобию Божиему, и потому это духовное равенство людей должно признаваться и осуществляться им со всеми людьми без исключений.

Насколько формально это разделение смирения на степени, и нельзя ли перейти сразу к высшему смирению, минуя предшествующие стадии? Трезвомыслящие люди справедливо полагают, что путь духовного совершенствования есть длительный и трудный путь. Легко впасть в самообман и принять свои мечтания о смирении за само смирение, легко мечтать о великой ноше, ленясь понести и малую. Тщательное рассмотрение даже первых степеней смирения покажет, что и их выполнить весьма нелегко, что и здесь требуется большая работа ума и приучение к дисциплине чувств и поступков. Нельзя построить здание совершенного смирения на песке, ему нужен крепкий фундамент в виде навыка жить по первым степеням.

Да и сам-то путь смирения означает познание глубокой нашей немощи во всем, в том числе и в способности к смирению. Поэтому прп. Амвросий говорит о степенях смирения еще и в другом смысле:

…Сердечно желаю тебе духовного восхождения приличными и законными степенями, от них же первая и самая главная есть познание глубокой нашей немощи душевной и телесной. Вторая законная степень есть самоукорение, то есть во всяком неприятном и прискорбном случае обвинение себя, а не других. Третья степень – благодарное терпение встречающихся и постигающих нас скорбных искушений. От сих трех степеней порождается четвертая – начало смирения, если первые три были растворяемы верою и молитвенным расположением и обращением ко Господу, по предписанным правилам Церкви Православной и наставлениям святых отцев, которые опытом прошли духовную жизнь и показали нам стези спасения. Впрочем, скажу проще – когда по ступеням, когда просто, по ровному или неровному пространству, а всегда надо стараться ходить во смирении, согласно заповедям Господним [2, т. 2, с. 356].

Если имеем немощь во всем, то должны ее видеть; если видим, то должны и самоукорять себя за неделание должного и делание недолжного; самоукоряем, значит, и виним себя, а не других; коль скоро виноваты мы, то и скорбные искушения должны принимать с благодарностью, как лекарство, производящее в нас исцеляющее действие. И лишь от всего перечисленного рождается начало смирения, его первые и еще слабые ростки, которые нужно развить и укрепить.

Прп. Амвросий говорит еще и о парадоксальной вещи, о смирении перед своей неспособностью надлежаще смиряться. Он говорит, что надо стараться ходить во смирении, даже если не получается научиться ему по степеням, а приходится идти по ровному или неровному пространству наших жизненных обстоятельств.

Поэтому обучение смирению состоит в единстве двух процессов: (1) движения по степеням отношений с другими людьми; (2) движения по степеням осознания своей немощи и умения правильно реагировать на немощь. В этой двойственности и кроется замысловатость пути людей к смирению. Когда мы подходим к делу односторонне, допустим, учимся смиряться перед людьми и доходим, кажется, до признания себя худшими из всех, мы нередко упускаем из виду свою большую немощь в способности смиряться. Проходит некоторое время, и наш опыт неожиданно доказывает, что от смирения мы легко переходим и к крайним степеням самомнения и раздражения, которые, как известно, есть весьма греховные состояния.

Прп. Никон помогает нам понять и решить эту проблему:

Смиренно считая себя всегда, до самой смерти, способным ко всякому греху, к малому и большому (по нашему пониманию), надо усердно молиться Господу о помощи, «да не внидем в напасть». Самомнение не заботится о хранении себя и бывает причиной великих падений; соблазны берут верх и низлагают человека [2, т. 2, с. 343].

Итак, смирение в решающей степени дается человеку Господом, а не его собственными усилиями. Уповающий на свои собственные усилия и увлекающийся ими посрамляется своей немощью, принимающий свое желание за смирение низлагается соблазнами. Наверное, путь к смирению нам дастся легче, если мы просто примем как неизбежное нашу неспособность надлежаще смиряться и будем уделять больше внимания смирению на самых первых его степенях, не забегая вперед и постоянно моля Бога о помощи в этом важном для нас деле. При этом нужно всегда помнить, что хотя от смирения до несмирения – рукой подать, но смиряющийся человек всегда пройдет больший путь, чем несмиряющийся.

Особенностью Оптинского старчества была его большая забота о жизни мирян. И если старцы придавали столь большое значение смирению, то они наставляли в нем, естественно, не только монахов. Сегодня представляет особый интерес именно приложение старческого учения о смирении к обстоятельствам повседневной жизни в миру. Мирские люди живут в динамичном, сложном мире, в котором свои проблемы и свои правила. Поэтому путь смирения здесь должен быть осмыслен несколько иначе, чем в монастыре.

Нужно принять во внимание различия в содержании монашеского и мирского путей. Монашеский путь – это путь экстремальный, построенный на сугубой молитве, аскезе и подвиге. Поэтому этот путь есть удел немногих избранных. Он духовно выше мирского пути, поскольку представляет, собственно говоря, концентрацию на духовной жизни, ради которой и оставляется мир. Через молитву, смирение и подвиг здесь стяжаются благодать и духовные дары, недоступные в миру. Через благодать и духовные дары монах служит людям (особенно мирским), восполняя в них нехватку молитвенности, смирения и покаяния.

Мирской путь верующего – это нормальный, обычный путь. Здесь нет ухода из мира ради всецелой сосредоточенности на духовном, но нет и оставления духовности; мирской путь есть синтез духовного и материального. Ориентация на подвижничество здесь уступает стремлению к полноте земного бытия, аскеза сменяется умеренностью. Мирской путь духовно ниже монашеского, но в нем больше возможностей для творческой реализации личности и больше свободы для избрания стиля жизни. Это – массовый путь, доступный и приемлемый для большинства людей.