Петр Знаменский - Руководство по истории Русской Церкви

Просветительная деятельность святителя Геннадия и преподобного Иосифа.

Борьба с еретиками явила людей искусных в вере, возбудила сильную нужду в просвещении и подняла разные вопросы о современных нестроениях в церкви. Геннадий первый заговорил о заведении школ, потому что, отыскивая помощников для борьбы с ересью, не нашел в своем духовенстве ни одного образованного человека, кроме Иосифа; всю эту борьбу они и должны были поэтому выносить только вдвоем. Заслуги Геннадия состояли в первоначальном обличении ереси посланиями, в вычислении пасхалии и в трудах по переводу и собиранию книг Священного Писания. До его времени у нас не было даже полной Библии; Священное Писание было распространено только в отдельных книгах, и то весьма мало. Даже в софийской библиотеке, одной из самых богатых, не нашлось книг Бытия, Царств, Пророков, Притчей и Иисуса, сына Сирахова; Геннадий должен был посылать за ними в монастыри Кириллов, Ферапонтов и Каменный. Еретики искажали псалмы, а у православных не оказывалось ни одного надежного списка Псалтири, несмотря на всю важность этой книги в богослужении и в старинном обучении. Геннадий первый озаботился составлением полного списка Библии (написан в 1499 году), но всех книг ее так и не мог собрать в России и вынужден был пополнять свой список извлечениями текстов из разных толкований священных книг и переводами с Вульгаты. С Вульгаты переведены были: Паралипоменон, Ездра, Неемия, Товит, Иудифь, книга Премудрости Соломона, 1 и 2 книги Маккавейские (3-я книга вовсе не была переведена), до 30 глав пророка Иеремии и часть книги Есфирь; из нее же и из немецкой Библии взяты предисловия к книгам и разделения на главы.

Важнейшие просветительные труды Иосифа тоже вызваны были ересью. Он, как и Геннадий, много занимался собиранием и перепиской книг и положил основание обширной волоколамской библиотеке. Против жидовствующих он написал капитальное богословское сочинение, подобного которому не бывало еще в России, известное под именем «Просветителя». Так как еретики задевали почти все важнейшие догматы православия, то «Просветитель» представляет собой почти полное изложение истин православной веры, первое русское богословие, в котором сведены были догматические свидетельства всех известных тогда на Руси отцов Церкви. Из практических вопросов, поднятых ересью, Иосиф особенно занялся вопросом о монашестве. Устав или духовная грамота Иосифа, его «Сказание о святых отцах монастырей русских», 11-е слово «Просветителя» и некоторые послания были прямо направлены к тому, чтобы, с одной стороны защитить монашество от еретиков, а с другой — подробными правилами и указанием примеров поднять подвергшуюся нареканиям монастырскую нравственность. Далее, так как вопрос о монастырской нравственности давно уже соединялся с вопросом о монастырских вотчинах, то Иосифу пришлось заняться и этим вопросом, писать в защиту монастырских вотчин. Кроме еретиков, против владения монастырей вотчинами, как мы видели, был преподобный Нил с последователями. Защищая монастырскую собственность против еретиков, Иосиф должен был восстать и против мнения преподобного Нила. На соборе 1503 года он одержал верх, но спор о монастырских вотчинах не кончился ни тогда, ни после смерти преподобного Нила.

Возбужденные ересью вопросы и спор о них иосифлян и белозерских старцев.

Самым горячим противником иосифлян явился князь-инок Вассиан Косой , в миру кн. Василий Патрикеев , бывший одним из вожаков боярской партии приверженцев Елены и Димитрия и постриженный насильно во время придворного переворота в пользу Софии и Василия. Сосланный на Белоозеро, будучи естественным врагом иосифлян по своим боярским счетам и тенденциям, он тесно примкнул здесь к партии белозерских старцев и с гордостью стал выдавать себя за ученика преп. Нила, на которого, впрочем, нимало не походил. По характеру он остался тем же высокоумным, заносчивым боярином, «говорить гораздым», каким был и до пострижения. Прежде он высокоумничал относительно политических вопросов, теперь перенес свое высокоумничанье на церковную жизнь, в которой тоже находил все не по себе. Полемика против монастырских вотчин как раз подходила к его боярской точке зрения на вотчинное владение, а среди белозерских старцев он мог найти сколько угодно материалов для своей охоты горячиться и резонерствовать по этому вопросу. Он написал против Иосифа три горячих сочинения: «Слово об иноческом житии» с предисловием, «Собрание на Иосифа от глав Никона Черногорца» и «Собрание от разных книг» в форме диалога с Иосифом, в которых постарался выставить в самых ярких чертах все язвы современного монашества, происходившие от вотчинного владения: роскошь, тяжбы по судам, попрошайничество, угодничество пред сильными, притеснение монастырских крестьян оброками, лихвой (незаконные ростовщические проценты — прим. ред .) и истязаниями за долги и недоимки. Самого Иосифа он называл здесь учителем беззакония, законопреступником, даже антихристом. Мысли свои о монастырских вотчинах он постарался провести еще в составленном им, по поручению митр. Варлаама, списке Кормчей (1517 г.). Он выкинул из этого списка все места в пользу монастырских вотчин и внес новые статьи в подтверждение своего взгляда на дело, например, свидетельство Максима о том, что афонские монастыри вовсе не имеют у себя мирских служителей, затем переведенные Максимом новые толкования (Вальсамона) некоторых правил и собственную статью «Собрание некоего старца на воспоминание своего обещания», в которой несправедливо доказывал, что древние иноки никогда не имели сел, и что в правилах, где говорится о селах (т. е. имениях населенных), по греческому тексту разумеются имения только не населенные.

Вассиану приписывается еще одно замечательное сочинение XVI в. против монастырских вотчин, написанное кем-нибудь из представителей боярской партии и содержащее в себе апокрифическую беседу Сергия и Германа — валаамских чудотворцев — о нестроениях последнего времени. Это самый задорный памфлет против духовных властей и монахов-вотчинников, изображающий страдания, поты и слезы их крестьян и их собственное жестокосердие, попрошайничество, изнеженность, леность и роскошь. В раздаче монастырям вотчин автор видит простоту и маломыслие царей, которым Господь повелел разделять свою власть над землей с своими приятелями — князьями и боярами, а не с непогребенными мертвецами — монахами, видит даже ересь новую и признак близкой кончины мира. В царствование Грозного те же мысли о церковных вотчинах развивал еще другой представитель боярских идей, кн. Курбский, в своей истории Иоанна, где он постоянно расхваливает заволжских нестяжателей и бранит «прегордых и прелютых» иосифлян, соперничавших с боярами и во владении землей, и во влиянии на государственные дела.