Петр Знаменский - Руководство по истории Русской Церкви

Быстрый упадок академии после высылки Лихудов.

Место их заняли в академии их ученики, не имевшие уже ни такого образования, ни такого авторитета, как они. Академический курс сократился; латынь была совершенно из него изгнана. Патриарху Адриану было не до академии; все внимание его было обращено на истребление латинских и протестантских ересей; в посланиях и поручениях своих он горько жаловался, что многие из москвитян, и знатные, и простые, от злоглагольств люторских, кальвинских и прочих еретиков и от пипок табацких (курительных трубок — прим. ред .) объюродели, стали критиковать учение и установления церкви, вопрошая: «Сие чесо ради? И сие откуда взято? И сие кто предаде?» Инок Евфимий, по его поручениям, неутомимо занимался против западных ересей переводами греческих книг Максима Пелопонесского, Мелетия Сирига, Нила Солунского и других, какие присылались с востока, преимущественно через патриарха Досифея; в 1696 году трудами его было издано на славянском языке Православное Исповедание Петра Могилы. Тогда же трудами Афанасия Холмогорского был приготовлен к изданию (но не издан) огромный сборник исторических известий и статей, касавшихся полемики последнего времени, под названием «Щит веры». К несчастью для русского образования, в последнее время все чаще и чаще встречались случаи, утверждавшие в иерархах подозрительность к западным ученым. При Адриане попался в отступничестве один московский дьякон — Петр Артемьев , который ездил учиться в Италию и по возвращении оттуда начал с увлечением проповедовать латинство. В 1698 году он был расстрижен и сослан на Соловки. Из допросов его узнали, как русские ученые должны были на западе отрекаться от православия, и как иезуитское воспитание приучало их ко лжи, скрывательству своих убеждений и ложным клятвам. От этого в Москве не стали верить заграничным воспитанникам даже в том случае, когда они с клятвой отрекались от латинства и просили присоединения к церкви. В то время, как производилось дело об Артемьеве, приехал другой ученый, учившийся в Риме, Георгий Скибинский , несмотря на всю искренность его покаяния, его не только не приняли в академию на учительство, но обязали не давать в Москве и частных уроков. А между тем в академии был сильный недостаток в учителях. Да она и сама была теперь совсем заброшена; здания ее не ремонтировались, так что в них потолки и печи обвалились, и учиться было негде. В 1697 г. царь Петр в одной беседе с патриархом выразил большое недовольство таким беспризорным ее положением и указал на необходимость опять вызвать в нее киевских ученых. В 1700 г. патриарх должен был сделать ее блюстителем одного из таких же заграничных выходцев, каким он только лишь недавно запрещал даже частные уроки, иеромонаха Палладия Роговского . Палладий этот был из лихудовских учеников, но довершил свое образование за границей, где учился все в католических коллегиях и где, конечно, должен был, как и все подобные ему ученики, отречься от православия; в Риме он получил степень доктора богословия и философии. Но и этот ученый не смог уже поднять академии, тем более что вступил в свою должность совсем утомленным и больным; скоро он умер († 1703), как раз в то время, когда киевские ученые стали снова усиливаться в Москве, и их латинское образование положено было сделать господствующим в академии.

Переходное время; местоблюстительство патриаршего престола.

После кончины патриарха Адриана управление Русской церковью, как и прежде во времена междупатриаршеств, поручено было местоблюстителю патриаршего престола с собором находившихся в Москве архиереев. Пользуясь отсутствием патриарха, молодой царь Петр прежде всего поспешил осуществить еще раньше предпринятые им меры к ограничению судебного ведомства церкви через отделение от него упомянутых гражданских дел по брачным рядным и сговорным записям и по духовным завещаниям. Кроме того, в 1701 г. он распорядился снова восстановить монастырский приказ с предоставлением ему, кроме прежних судебных полномочий над церковными людьми, еще новых, более важных полномочий относительно церковных имений. На эти имения у Петра очень рано выработался крайне утилитарный государственный взгляд. Еще в 1690-х годах он называл их «тунегиблемыми» для государства, служащими для поддержания одной только роскоши духовных властей, и собирался извлечь из них как можно больше государственной и общественной пользы. Распоряжения его по этой части начались с усиления над церковно-вотчинною экономией прежнего государственного контроля через приказ большого дворца и с запрещения духовным властям всяких дорогих построек, заведения дорогих облачений и других расходов на излишнюю роскошь; потом по смерти патриарха он порешил отнять у духовенства самое управление церковными вотчинами и передать это управление в руки государства через монастырский приказ. Последний должен был управлять церковными вотчинами и всеми с них сборами и нарядами чрез своих собственных светских управителей. На содержание духовных властей и церковных учреждений из сумм, поступавших в приказ, назначено выдавать только определенные штатные оклады, затем все остальные суммы должны были расходоваться приказом на удовлетворение разных общественных и государственных нужд, на военные надобности, на жалование разным чинам, на госпитали, богадельни, школы и прочее. Таким образом, церковное ведомство было урезано и по судебным своим полномочиям, и по своему хозяйственному управлению. Чтобы дать время окрепнуть таким важным переменам, торопиться назначением нового патриарха было незачем, и время междупатриаршества продолжилось целые 20 лет, а между тем в голове царя успела за это время созреть новая мысль о коренном преобразовании всего строя высшего церковного управления на соборных началах, без патриаршества.

В местоблюстители патриаршего престола был избран царем рязанский митрополит Стефан Яворский , первый великорусский архиерей при Петре из малороссийских ученых, которых царь с этого времени начал одного за другим возвышать на высшие иерархические посты. Он происходил из православного шляхетского семейства в Галиции, родился в 1658 г., учился в Киевской академии и в заграничных иезуитских школах во Львове и Познани, по возвращении из-за границы в Киев постригся в монашество и поступил на службу в родную академию. В 1700 г. киевский митрополит Варлаам Ясинский отправил его в Москву для посвящения себе в викарии, но царь, заметив проповеднический талант Стефана, пожелал иметь его епископом ближе к Москве и указал поставить его прямо митрополитом в Рязань. Пришельца встретили в Москве весьма неприязненно, обзывали поляком, обливанцем, латынником, но Петр, сильно нуждавшийся в образованных людях среди духовенства, поддержал его и вскоре назначил даже местоблюстителем. Таким быстрым возвышением Стефана встревожились не только в Москве, но и на востоке. Думая, что царь через местоблюстительство готовит его в патриархи, известный ревнитель православия патриарх иерусалимский Досифей в 1702 г. прислал Петру послание с настойчивым увещанием не ставить на высшие иерархические посты ни греков, ни черкас (малороссов), как людей подозрительных по чистоте веры, а ставить одних только православных москвитян, «аще и не мудрии суть». В 1703 г. он прислал послание и к самому Стефану, в котором сурово укорял его за латинское направление и предупреждал, что на востоке не потерпят, если он сделается патриархом. Но Петр не обратил на протесты Досифея никакого внимания.