Олег Давыденков - Догматическое Богословие

После 1917 года в русской богословской традиции попыток построить именно целостную систему догматического богословия не было, хотя, например, есть «Догматическое богословие» Владимира Николаевича Лосского, но в сущности это есть не более, чем курс блестящих, конечно, лекций по догматическому богословию. Однако назвать это догматической системой в полном смысле слова нельзя.

Но православное догматическое богословие развивалось и в XX веке, появлялись новые попытки построения догматических систем, в основном, у греков. Было несколько греческих авторов, труды которых увидели свет уже во второй половине XX века, в частности, профессора Скутерис, Трембелос, Феодору.

Существует попытка построения догматической системы и в Сербской Православной Церкви. Это трехтомный труд архимандрита Иустина (Поповича) «Догматика». Этот труд интересен скорее личностью самого автора. Архимандрит Иустин — один из величайших подвижников нашего времени, но его труд, при всех его достоинствах, не вполне самостоятелен и обнаруживает свою явную зависимость от русских догматистов дореволюционного времени.

Какие принципы лежат в основе построения догматических систем? Большинство догматистов придерживаются следующего принципа изложения, следующего принципа построения догматических систем: о Боге в Самом Себе (Deus in intra), и о Боге в Его явлении твари (Deus ad extra) . Именно такой принцип лежит в основе систем митрополита Макария, епископа Сильвестра, архиепископа Филарета и других авторов. Все попытки по-другому построить систему догматического богословия были не очень удачными. Например, протоиерей Светлой пытался построить всю систему догматики вокруг учения о спасении, протоиерей Лепорский — вокруг догмата о Боговоплощении, однако эти попытки не получили признания: Поэтому мы в своем изложении будем придерживаться традиционного метода, сначала о Боге в Самом Себе, т. е. о единстве существа Божия и о Троичности Божества, и, затем уже о Боге, как Творце, Промыслителе, Искупителе, Освятителе и Мздовоздаятеле.

Когда и по какой причине появляются д огматы? Они появляются по причине возникновения ересей с целью защиты церковного учения от еретических искажений. Само значение слова, которым в эпоху Вселенских Соборов обозначали соборные вероопределения, греческое слово «Орос» (όρος) и соответствующее ему латинское «терминус» (terminus), буквально означают «граница», т. е. д огматы — это те границы и пределы, которые устанавливает Церковь для человеческого разума, чтобы он, выйдя за эти границы, не уклонился от правильного богопочитания, пределы, которые отделяют истину от еретических искажений и показывают человеческому уму как он должен мыслить о Боге.

Следующий вопрос — это проблема истолкования д огматов. Ясно, что д огматы должны быть человеком так или иначе осмыслены. Д огмат не есть магическая формула, повторяя которую можно добиться каких-то плодов в духовной жизни. Суть этого истолкования состоит в том, чтобы раскрыть содержание догмата, не изменив и не исказив самой вероучительной истины.

Блж. Августин так формулировал задачу истолкования д огматов: «познать в свете разума то, что уже прежде принято верой» (Цит. по [5, 3]).

Истолкование д огматов предполагает некоторую внутреннюю работу человека и на этом пути необходимы определенные правила, которыми человек должен руководствоваться, чтоб не сделать ошибок.

Каковы же основные принципы раскрытия содержания догматических истин?Эти принципы очень простые, лучше всего они выражены в первых словах Ороса IV Вселенского Халкидонского Собора: «Последующе Божественным отцам». Именно так, последующе Божественным отцам, и нужно стремиться к раскрытию содержания догматических истин.

Прп. Викентий Лиринский в период между III и IV Вселенскими Соборами говорил по этому поводу следующее:

«В самой же Вселенской Церкви особенно должно заботиться о том, чтобы содержать то, во что верили повсюду, всегда и все. Совершенно необходимо, чтобы нить толкования пророческих и апостольских писаний направлялась по норме древнего и вселенского понимания» (Цит. по [5, 3]).

Таким образом, при истолковании божественных д огматов нужно пользоваться теми же методами, которые применяются к истолкованию Священного Писания, т. е. их понимание должно находиться в контексте Священного Предания Церкви.

Приведем две цитаты по данному вопросу.

Первая — это А. Карташев: «оросы» Вселенских Соборов не есть могильные плиты, приваленные к дверям запечатанного гроба навек закристаллизованной и окаменелой истины. Наоборот, это верстовые столбы, на которых начертаны руководящие безошибочные указания, куда и как уверенно и безопасно должна идти живая христианская мысль, индивидуальная и соборная в ее неудержимых и беспредельных поисках ответов на теоретическо-богословские и прикладные жизненно-практические вопросы» [6, 7].

«Богословские системы… можно рассматривать в их самом непосредственном отношении с жизненной целью, достижению которой они должны… способствовать, иначе говоря, способствовать соединению с Богом» [1, 11].

Рационального постижения человеческим умом догмата быть не может, по этому поводу хорошо высказался митрополит (впоследствии Патриарх) Сергий (Страгородский):

«Всякий д огмат потому и составляет предмет веры, а не знания, что не все в догмате доступно нашему человеческому пониманию. Когда же д огмат становится слишком понятным, то имеются все основания подозревать, что содержание догмата чем-то подменено, что д огмат берется не во всей его божественной глубине» (Цит. по [5, 5]).

Неслучайно отец Павел Флоренский называл христианские д огматы «крестом для разума», потому что падший человеческий разум действует, основываясь на предпосылке, что никаких преград для его познавательных способностей не существует, что все существующее в мире так или иначе может быть рационально постигнуто.

Д огмат есть препятствие для разума. Пытаясь осмыслить д огмат, человек должен совершить подвиг самоотречения, отречения от своего разума, т. е. отказаться от претензии на всезнание, на постижение всего и вся в этом Богом созданном мире, образом, постижение д огматов всегда связано с определенным аскетическим усилием, актом отречения от своего ума.