Андрей Кураев - Оккультизм в православии

Уже одно позитивное упоминание о "христианских целителях" -харизматиках не может не удивить. Достаточно хоть раз посмотреть на эти стадионные шоу, на которых "евангелист" размахивает пиджаком, от веяния которого десятки людей падают на пол, сраженные силой "святого духа", чтобы понять, что все это неотличимо похоже на оккультные сеансы массовых "исцелений". На харизматические секты практически с равным ужасом смотрят и православные, и католики, и обычные протестанты. Эпоха неоязычества, эпоха оккультных вкусов по своим рецептам создала и усвоила себе и соответствующую разновидность "христианства" - со столь же легкими и массовыми чудесами, видениями и исцелениями. Джон Уимбер, один из основателей харизматического движения, так описывает одну из практик своего движения (под названием "покой в Духе"): "Об этом феномене, когда люди падают на пол и иногда лежат на спине или на животе по нескольку часов, известно нам не только из сообщений истории Церкви. Он случается часто и в наши дни. Случается, что такое состояние длится от 12 до 48 часов. Случаются ситуации весьма драматические, когда так падает пастор или духовный руководитель. Как правило, многие действительно повергаются в Духе ниц и продолжают лежать на животе. Были случаи, например, когда один пастор на протяжении почти часа бился ритмически головой о пол" [7].

На эти шоу с их "святым смехом", "покоем в Духе" и исцелениями от веяний пиджака приглашает людей лекция отца Александра Меня... И совсем как у Кашпировского, у харизматических "целителей" есть чудотворные телевизоры: "Есть еще и телевизионные проповедники, которые призывают людей у телеэкранов при заключительной молитве возложить руки на телевизор и таким способом получить благословение или помазание" [8]. Так что отец Александр прав - есть прямая связь между парапсихологией и харизматами. Вот только зачем же давать этому, действительно, единому феномену положительную религиозную оценку?

У отца Александра не вызывает сомнения и допустимость "парапсихологического" целительства. Он не ставит вопрос об источнике энергий, к которым подключается экстрасенс. Весь его интерес сосредоточен на проповеди "бескорыстия". И это самый обычный прием оккультной пропаганды: в любом учебнике по магии рассказывается, что энергия черной и белой магии одна и едина, а разница между магиями лишь в том, что белый маг эту силу использует бескорыстно и для добра, в то время как черный маг - за плату и для служения злым целям. Я же, слушая такие рассуждения, не могу не согласиться с суждением авторитетнейшего российского демонолога В. И. Ульянова-Ленина, по мнению которого желтый черт ничем не лучше синего черта.

И весьма страшненько звучит успокоительная рекомендация отца Александра: "Ваши учителя и преподаватели могут вам об этом рассказать более подробно". Сказано это ведь не студентам семинарии и даже не студентам лесотехнического института. Это сказано "слушателям курсов по обучению методам нетрадиционной медицины". И преподаватели таких курсов всего лишь учителя оккультизма. И вот в такой ситуации православный священник, по сути, благословляет аудиторию: да, да, слушайте, мол, своих наставников, Церковь не возражает против того, что они вас обучат технике "парапсихологии". А в качестве защиты от "негативных полей" священник порекомендовал лишь "открытость". Крестного знамения, молитвы, хранения ума, исповеди, Причастия и ознакомления с апостольскими правилами, в которых выражено отношение Церкви к знахарству, он не предписал этим "целителям". "Гарантию" от неприятных последствий и контактов он увидел лишь в любимых демократической прессой "открытости" и "широте взглядов".

Насколько мне знакома церковная традиция в отношении к таким "феноменам" - здесь обычно предписывается "закрытость", а не "открытость". Но сказать ясное "нет!" означало бы повредить своему имиджу всеоткрытого и всетерпимого пастыря...

При чтении лекций отца Александра у меня действительно нередко возникало ощущение, что он не видит аудитории, не понимает, как могут в судьбах людей отозваться его слова. Лектор отрабатывает свой имидж, ему важно, чтобы о нем шла молва как о поборнике либерализма, творчества, свободы, терпимости, открытости, как о столпе "современного христианства". А вот то, что кто-то из слышавших его слова может в итоге укрепиться на погибельном пути, - лектора интересует меньше. Я помню видеозапись одной из последних лекций отца Александра он выступал в художественном училище. И говорил о творчестве, творческой свободе, творческом дерзновении, творческом призвании христианина. Аудитории все это было приятно и понятно. Они (художники) давно уже считали себя творцами, а вот теперь и батюшка поддержал их собственную высочайшую самооценку... Иногда ведь проповеднику надо не поддерживать стереотипы своей аудитории, а бороться с ними. И именно в среде художников полезнее было бы говорить о послушании, смирении и покаянии. Красивые слова о творчестве они и сами умеют говорить. Сегодня у меня не меньший опыт публичных выступлений, чем у отца Александра (у него было лишь три года для свободной проповеди...). И потому я могу сказать, что иногда миссионер должен уметь говорить "нет!". У отца Александра это слово выговаривалось плохо... В каждой аудитории он старался быть "батюшкой да".

Спрашивают его о йоге - и он говорит: "Занятия хатха-йогой не противопоказаны" (с. 166). ""Как Вы относитесь к Ванге?" - "Что тут относиться? Дар прозрения издавна был известен человеку. Если она человек одухотворенный, благочестивый, - это хорошо. Я ее не видел, судить не буду. Но есть такой дар, существует"" (с. 168). ""Ваше мнение о книге "Роза мира"?" - "Двойственное, потому что я глубоко верю в подлинность интуиции и мистического опыта Даниила Андреева, но я их отличаю от той литературной, поэтической формы, в которую они облечены"" (с. 166).

Если бы отец Александр сказал иначе, например: "У меня отношение к творчеству Андреева двойственное, потому что я отличаю интересную, высокохудожественную литературно-поэтическую форму книги Андреева от ее сомнительного мистического содержания..." Если бы он сказал, что мистика Андреева - есть дурная, прелестная мистика, облеченная в красивые художественные формы, - это был бы ответ христианского миссионера. Но для отца Александра Меня благим в книге Андреева оказалась именно "подлинность интуиции и мистического опыта". Если не считать "мистический опыт" Д. Андреева плодом обычной психической болезни, то ведь придется считать его плодом бесовского одержания. Ну какую "подлинность мистического опыта" можно усмотреть в таких, например, текстах "Розы мира": "Великий враг не дремал, и даже на книгах Нового Завета явственно различается местами его искажающее прикосновение... Враг... проникая в человеческое сознание авторов Евангелия... сумел извратить многие свидетельства, исказить и омрачить идеи, снизить и ограничить идеал, даже приписать Христу слова, которых Спаситель мира не мог произнести... Самое учение оказалось искаженным, перепутанным с элементами Ветхого Завета, - как раз теми элементами, которые преодолевались жизнью Христа, а если бы эта жизнь не оказалась оборвана, были бы преодолены окончательно. Основная особенность этих элементов - привнесение в образ Бога черт грозного... судьи... и приписывание... Ему законов... нравственного возмездия... Вместо продолжения Христова дела (апостол Павел) развертывает широчайшую организационную деятельность... Павел не испытал... схождения Святого Духа... лишенный благодати Павел... оказывается центральной фигурой" [9].