Р Блайс - Мумонкан. Застава без ворот. Сорок восемь классических коанов дзэн

Дзимбо Нётэн в своей книге говорит, что Ганто шепнул Токусану «последнее слово дзэн», который па следующее утро проснулся более мудрым, чтобы не сказать пристыженным. Однако это делает историю бессмысленной, особенно когда мы не знаем, что Ганто сказал Токусану. Если бы Гамлет читал свои монологи про себя, можно было бы не ходить в театр.

Танигути Масахару в своей книге делает из истории поучение, смысл которого в том, что нужно уважать пожилых людей. Като Тоцудо приводит большое количество противоречивых толкований этого коана, и сам при этом не приходит ни к какому конкретному мнению. Ямасита Гёкай изменяет название своей книги Мумонкан: Простое объяснение , утверждая, что мы сможем понять этот случай лишь после того, как несколько лет помедитируем на нем.

Ийда Тонн объясняет историю следующим образом. Сэппо думает, что посадил Токусана в галошу, потому что тот кажется рассеянным и не отвечает на его (риторический) вопрос. Ганто понимает ошибку Сэппо, но, чтобы его проучить, соглашается с ним. Ганто объясняет Токусану, что он задумал. На следующий день Токусан дает необычную проповедь (не сказав на ней ни слова или чем-то другим удивляя собравшихся), после чего, с иронией в адрес Сэппо, Ганто говорит, что теперь никто не может упрекнуть Токусана. Ганто желает донести до Сэппо, что «последнее слово дзэн» не имеет ничего общего со стремлением превзойти учителя или с его уровнем постижения.

Асахина Согэн в своей книге говорит практически то же самое. Сяку Соэн, посвятив четыре страницы описанию такухацу , говорит, что Токусан, знаменитый своими «тридцатью ударами, когда ты молчишь, и тридцатью ударами, когда ты говоришь», был побежден Сэппо, и что Ганто согласился с ним и тайно посоветовал Токусану на досуге разобраться с этим. Но все это никак не связано с тем, что, по мнению Мумона, здесь важнее всего — все это никак не связано с «последним словом дзэн». Сибаяма в своей книге говорит, что этот случай не о просветлении, но о доброте и тактичности. Ясутани соглашается с Сибаямой (в книге последнего) и говорит, что здесь описано обучение Сэппо, который довольно упрям и задирист, но все же обучаем.

В конце концов нам не нужно решать, какое из этих объяснений самое верное. Мумон знал, как и мы, а возможно, даже лучше нас, что этот случай допускает много интерпретаций. Перед нами взаимоотношения трех монахов разного возраста и характера. Все они более или менее просветлены, и, что еще важнее, более или менее человечны. Мы получаем представление о том, что происходило внутри дзэнского монастыря в Китае в IX веке, о вражде и междоусобных (духовных) войнах, которые шли в его стенах. Мы видим сплетни и лесть, вечные колебания между формальностью и эксцентричностью, взаимоотношения «отцов и детей» и в то же время серьезную несерьезность и веселую настойчивость. Дух дзэн с его основным принципом «один-ноль в пользу истины» не имеет аналогов в европейских монастырях. Для дзэн проблема в том, как победить, не умаляя других. Мумон, надо полагать, хотел, чтобы мы пресытились догадками о том, кто прав, Токусан, Ганто или Сэппо, и перестали навешивать ярлыки.

Что касается последнего слова дзэн, то о нем не имеют понятия ни Ганто, ни Токусан. Если пристально присмотреться к ним, можно увидеть, что это всего лишь куклы.

Огонь не может обжечь огонь. Меч не может ранить себя. Когда вы пытаетесь объяснить шутку, у вас получается еще одна. Последнее слово дзэн неотделимо от того, кто его произносит. Куклы были изобретены в Китае три тысячи лет назад. Они представляют людей, но Токусан, Ганто и Сэппо — сами по себе куклы. Кто же не кукла? В Библии говорится, что человек сделан по образу и подобию Бога, но если мы будем считать его Ликом Божьим, как у Экхарта, возникает вопрос, как человек может быть образом невообразимого? Мумон желает, чтобы мы ответили на этот невозможный вопрос и, отвечая на него, стали бездонной пропастью, лишились образа, мысли, эмоций, красоты, смертности, истины — а также пустоты и бесстрастности.

«Обычный человек — это Будда». Это первое и последнее слово дзэн. Но они одинаковы; это одно и то же слово. Когда мы говорим это, чтобы объединить их, наши слова разъединяют их. Верно, что они — одно и то же, но лишь тогда, когда мы живем этим, а не говорим об этом. Таким образом, Токусан и Ганто понятия не имеют о последнем слове дзэн. Мумон говорит, что эти два слова являются не одним словом, а двумя. Это также верно. Два есть одно, не два. Два есть два, не одно. Почему Мумон избрал второе из этих в равной мере истинных, в равной мере противоречивых утверждений? Потому что оно более верно, чем не менее верное первое утверждение. У Шелли читаем: «Единство пребывает, множественность изменяется и уходит». Однако множественность есть множественность, и Стивенсон говорит:

Когда мы действительно видим перед собой растение или листок (лишь очень немногие видят их), поначалу мы не видим единства. Образование проводит нас к нему. Эмерсон говорит:

Но после этого мы должны вернуться к разнообразию жизни, туда, где каждый листок отличен от других, где нет двух одинаковых листьев. Мумон прав в том, что «эти два слова — не одно и то же». Так и должно быть.

Нансэн (Нань-цзюань) родился в 748 году. В возрасте девятнадцати лет он ушел из дому и стал монахом. Он обучался у Нангаку, читая Рёгакё и Кэгонгё. Он был просветлен, обучаясь у Басо, и поселился в своем храме в 785 году в возрасте сорока восьми. Он умер в 834 году в возрасте восьмидесяти семи, после пятидесяти восьми лет монашеской жизни.

Что касается кошек, то, согласно уставу, в храме запрещается держать животных. Но это положение часто не соблюдают, особенно в отношении кошек, которые были привезены в Японию вместе с сутрами и мышами, большими почитателями сутр. Мы можем сравнить это исключение из правила с монастырским уставом The Ancrene Riwle, в котором говорится, что каждые две монахини могут иметь только одну кошку и больше никаких животных.

Дзёсю уже встречался нам в случаях I и VII.

Однажды монахи западного и восточного крыла ссорились из-за кошки. Нансэн поднял кошку и сказал: