Дмитрий Мережковский - Иисус Неизвестный

Видя Его, идущего по воде, подумали, что это призрак, phantasma . (Мк. 6, 49).

Так же подумают, когда увидят Воскресшего (Лк. 24, 37).

Очень знаменательно, что самый миг Воскресения «атом времени» во всех четырех или, включая Павла и нынешний конец Марка, шести свидетельствах, остается невидимым. Опыт только внешний, исторический, и опыт внутренне-внешний, религиозно-исторический, подходят с двух противоположных сторон к тому же пустому гробу. Первый говорит: «Умер – исчез»; «изменился – воскрес», – говорит второй. Ближе к тому, что было, нельзя подойти. Как ни свято, ни подлинно для нас в евангельских свидетельствах все, что следует затем, – это уже более или менее человеческие попытки подойти к божественно-неприступному, – к тому, чего нельзя сказать никакими словами, подумать нельзя никакими мыслями, почувствовать никакими чувствами, никаким знанием узнать.

Ты поверил, потому что увидел Меня; блаженны не видевшие и уверовавшие. (Ио. 20, 29).

В этом, как почти во всем, Марк согласен с Иоанном, первый свидетель – с последним. Веры невидящей блаженство – вот в Марковой чаше, поднесенной к нашим устам, невидимо-прозрачная вода.

И, вышедши, побежали от гроба; трепет объял их и ужас.

Ужасом отделен, как стеной непроницаемой, тот мир от этого. Только один-единственный раз, в одной-единственной точке пространства и времени – в этом пустом гробу, в этом миг восхода солнечного – рушилась стена, и люди могли заглянуть в то, что за нею. Вот от чего бегут жены, сами не зная куда, слыша, что за ними рушится стена. Любящие бегут от Возлюбленного, как стадо ланей – от лютого льва; летят, как стая голубок от хищного ястреба. Но не убегут, – настигнет их везде.

…Вот Иисус встретил их и сказал им: радуйтесь! И они, приступив, ухватились за ноги Его.

Так у Матфея (28, 9). Этого Марк не знает; знают ли и сами жены, видят ли Его? Больше, чем видят: Он – в них, они – в Нем.

Мир уже не увидит Меня, а вы увидите Меня… В тот день узнаете, что вы во Мне, и Я в вас . (Ио. 14, 19–20).

Первому из учеников Господь явился Петру. Но мы узнаем об этом не от самого Петра, а от других. Есть, правда, глухой намек на это у Марка, «толмача» Петрова: «Идите, скажите ученикам и Петру . Здесь, может быть, выделен Петр из сонма учеников потому, что первое явление Воскресшего будет не им всем, а ему одному.

…Кифе явился (

, стал видим): потом – Двенадцати, —

скажет Павел двумя словами (I Кор. 15, 4), и теми же двумя – Лука (24, 34).

…Симону явился (стал видим).

И больше во всех Новозаветных свидетельствах ни слова об этом, ни звука. Очень вероятно, что все молчат, потому что молчит сам Петр. С кровель будет возвещать:

…Бог воскресил Иисуса, чему все мы свидетели. (Д. А. 2, 32).

Если бы спросили Петра: «Кому Господь явился первому?» – он ответил бы: «Мне». Но на вопросы: «Где явился, когда, в каком виде?» – уже не ответил бы или разве только шепотом, на ухо. Это для него «несказуемое»,

, слишком святое и страшное, то, от чего язык прилипает к гортани. Он никому ничего не говорит об этом, «потому что боится», так же, как жены, бежавшие от гроба, «никому ничего не сказали, потому что боялись».

Были у них (иудеев) споры о каком-то Иисусе, умершем, о котором Павел утверждал, будто Он жив (Д. А. 25, 19), —

верно, по-своему понял римский прокуратор, Порций Фест, тюремщик Павла. «Жив Иисус» – это главное для Павла; больше, чем вера, – опыт-знание, такое же несомненное, как то, что я – я.

Павлове свидетельство о Воскресении, по внешнему признаку – времени записи, предшествует Маркову лет на десять. В 50-х годах сообщает Павел Коринфянам слышанное от ближайших учеников Иисуса если не в самый год смерти Его, то через год или два: [1027]

преподал я вам, что и сам принял: что умер Христос за грехи наши, по Писанию; и что погребен и воскрес в третий день, по Писанию; и что явился Кифе, а потом Двенадцати; потом сразу более нежели пятистам братии, из которых большая часть доныне в живых, а некоторые и почили; потом – Иакову и так же всем Апостолам. (I Кор. 15, 3–8.)

«Умер – погребен – воскрес»: в этом трехчленном символе веры исторически главный для Павла и для нас – средний член: «погребен»; связующий два крайних: «умер – воскрес». Зная, что Иисус «погребен и воскрес» – вышел из гроба, знает Павел, конечно, и то, что гроб оказался пустым: «Здесь Его нет; вот место, где Его положили»: пустое место – пустой гроб. Если евангельское свидетельство о нем исторически неподлинно, то непонятно, как Павел через два года по смерти Господней или даже в самый год ее мог принять это свидетельство за несомненную истину; так же непонятно, как мог он принять и воспоминание о «третьем дне» Воскресения за такую же истину. Чтобы знать, что Иисус воскрес не раньше и не позже третьего дня, ученики должны были в этот именно день находиться в Иерусалиме и видеть Воскресшего: следовательно, вопреки утверждению всей левой критики, не могли «бежать в Галилею». Бегства этого не предполагает никто из евангелистов. «Он впереди нас (учеников) пойдет в Галилею», – в будущем времени: «пойдет»; следовательно, опять-таки ученики должны были в день Воскресения находиться в Иерусалиме, у пустого гроба. Это и значит, что для всех шести Новозаветных свидетельств существует между пустым гробом и Воскресением нерасторжимая связь: «исчез – воскрес».

Римские воины, отданные римским наместником под начальство иудеев:

стражу будете иметь; ступайте, охраняйте (гроб), как знаете (Мт. 27, 65), —

это слишком не похоже на историю. Но, как бы мы ни относились к исторической подлинности Матфеева свидетельства о римской страже у гроба Господня, оно драгоценно для нас как лучшее доказательство того, что в 80-х годах, когда писано Евангелие от Матфея, существовало внеевангельское, ученикам Иисуса враждебное и, следовательно, независимое от них иудейское предание-воспоминание все о той же неразрывной связи пустого гроба с тем, о чем иудеи говорили Пилату:

…будет последний обман хуже первого (Мт. 27, 64), —

хуже сказанного Учителем: «воскресну», – будет сказанное учениками: «воскрес».

Это же свидетельство Матфея – лучшее доказательство и того, что, когда еще можно было узнать, пуст ли действительно гроб, – слух прошел об исчезновении Тела, и действительная причина этого возможного исчезновения осталась неразгаданной. [1028]