Дмитрий Мережковский - Лютер

«Слава Богу! – радостно воскликнул Лютер. – А я было думал, что один мучаюсь так!» «Это утешительное слово Лютера священник вспоминал до конца дней своих». [581]

«Верую, Господи! помоги моему неверию» (Марк, 9:24) – этого никто не чувствовал сильнее и не сказал и не сделал лучше Лютера.

«О, как бы я хотел понять, что значат эти первые слова христианского вероисповедания: „Верую в Единого Бога Отца, Творца неба и земли!“ Но перед этим я все еще, как учащееся азбуке дитя. Этого, впрочем, не понимают и мудрейшие люди в мире; этому учились Адам, Ной, Авраам, Давид и все пророки, как глупые школьники». [582]

«Всякого научения начало есть удивление », – учит Платон, и если не сам Иисус, то, вероятно, кто-то из ближайших к Нему учеников, тому же учит в этом «Незаписанном Слове» Господнем – Аграфе:

К высшему Познанию (Гнозису) первая ступень – удивление. Ищущий да не покоится, пока не найдет; а найдя, удивится; удивившись, восцарствует, восцарствовав, упокоится. [583]

Дети, как первые люди в раю, всему удивляются в мире, в себе, в Боге: вот почему взрослым надо «обратиться» и сделаться снова детьми, чтобы вернуться в потерянный рай – удивление – Царство Божие. Это Лютер понял и сделал.

«Лет до двадцати я в глаза не видел Св. Писания, – вспоминает он. – Когда же, наконец, увидел в Эрфуртской монастырской библиотеке, то прочел его с великим удивлением». [584]С этого все и началось в жизни Лютера и в деле его – с удивления. Вечно-Детское в нем есть вечно-удивляющееся миру, человеку и Богу. После тысячелетнего забвения он первый вспомнил и напомнил людям, что «нет ни одной религии, столь безмерной, крайней, за все границы переступающей, extravagans, как христианство». [585]«Христианство – странно, удивительно (le christianisme est étrange)», – это мог почувствовать Паскаль только потому, что до него почувствовал Лютер.

«Дивен Бог во святых Своих – удивлением , и это знают только они, в том безумии Креста, которым соблазняют мир». [586]

В Римской Церкви христианство, перестав быть удивительным, перестало быть самим собою. Папа Лев X меньше всех удивляется христианству, а больше всего – Лютер. Словом Божьим, как бы дыханием Божественных Уст, сдувает он с человеческих глаз пыль тысячелетней привычки – неудивление – главное, что мешает людям увидеть Евангелие. Мир, в благочестии Лютера, опять удивился Христу. Лютер снова тронул Богом сердце мира по живому месту.

Самое удивительное в христианстве для Лютера – то, что Бог воплотился в человеке – родился, жил и умер, как человек. «Бога, во всем Его величии, не может знать никто; вот почему Он сам уничижил Себя до презреннейшего вида, став человеком, – немощью, смертью, грехом. О, как Он пал! Кто этому поверит? Кесарь могущественнее, Эразм ученее, какой угодно монах праведнее… Вот почему дела Человека Иисуса так несказанны и удивительны». [587]«Когда Он говорит и о былинке лесной, то открывает уста шире неба и земли». [588]«Лучше пасть со Христом, чем победить с Кесарем». [589]«Христос, как один из тех малых червей, что и самое твердое дерево точат: телом Он слаб, по виду ничтожен и презрен… Но слабость Его такая, что Он одолеет ею нечестивых, грех и смерть победит, восторжествует над адом и диаволом». «Мир хочет поглотить Христа, но будет Им поглощен». [590]

«К Богу никто не может прийти, стараясь понять всемогущество Его и премудрость, а только понимая милость Его и благодать, явленные Им во Христе». [591]«Снизу должно всегда начинать, думая о Боге (Отце), – с Иисуса Христа, в Его воплощении и в страданиях; только в них мы находим Отца. Кто же начинает сверху (с Бога Отца) – тот ломает себе шею». [592]«Я повторяю и всегда буду повторять: кто хочет возвыситься до такой мысли о Боге, которая может спасти человека, – должен все подчинить человечеству Иисуса Христа». [593]«Всюду, где страдает человек, – Иисус страдает в нем». [594]

Здесь, в религиозном опыте Лютера, впервые открывается снова в Сыне Божьем Сын Человеческий, во Христе – Иисус. Церковь помнит Сына Божьего, а Сына Человеческого почти забыла; если же и помнит, то не в живом религиозном опыте, а лишь в мертвом догмате. Так же как отрекающийся Петр, говорит и вся Римская Церковь Петра: « Не знаю Человека сего (Марк, 14:71) – знаю только Сына Божия»; а если и не говорит, то делает так, что могла бы это сказать:

по незаписанному в Евангелии слову Господню. [595]

Весь религиозный опыт Церкви движется сверху вниз, от неба к земле, от Бога к человеку: весь опыт Лютера движется обратно – снизу вверх, от земли к небу, от человека к Богу.

Вот третий ответ на вопрос, что сделал Лютер: «Снова мы нашли Христа», или точнее – «Снова мы нашли Иисуса во Христе, Сына Человеческого в Сыне Божьем». [596]

Верно и глубоко понял Гёте: «Мы еще не знаем всего, чем обязаны Лютеру и Реформации. С ними могли мы, вернувшись к истокам христианства, постигнуть его во всей чистоте. Снова мы обрели мужество твердо стоять на Божьей земле и человеческую природу свою чувствовать, как дар Божий». [597]

И наконец, последний и для людей нашего времени главный ответ на вопрос о деле Лютера не только в прошлом, но и в настоящем и в будущем.

Борются во мраке Ледниковой ночи допотопные чудовища – ихтиозавры и мамонты, а между ними ходит заблудившаяся маленькая девочка. Если одно из чудовищ растопчет ее исполинской пятой, то не почувствует. Эти чудовища – так называемые «тоталитарные» государства наших дней, а заблудившаяся между ними девочка – человеческая Личность. Ее-то и спасает Лютер.

В первой и глубочайшей точке своего всемирного опыта он восстанавливает порванную или оживляет омертвевшую связь личности человеческой с Божественной Личностью Христа; внешнее, церковное, общее, делает снова внутренним, единственным, личным. «То, что происходит между Ним (Иисусом) и мной», – не между Ним и всеми, а только между Ним, Единственным, и мной, через Него и в Нем тоже единственным, – вот первая точка всего, что делает Лютер. [598]«Я должен сам услышать, что говорит Бог». [599]«Я получил Евангелие не от людей (от Церкви), а от самого Христа». [600]«Мысль, будто бы вера в Евангелие должна родиться от веры в Церковь, что власть Евангелия (Христа) подчинена папской (церковной) власти, – есть превратная, еретическая мысль». [601]«Верующий не должен отступать (от Христа)… если бы даже истинная вера осталась в нем одном ». [602]

И там, где человек один, Я с ним, —

по незаписанному в Евангелии слову Господню. [603]Это и значит: первая точка Церкви есть «то, что происходит между Ним и мной», – между Христом, единственной Личностью Божественной, и личностью человеческой, во Христе тоже единственной.