Матвей Барсов - СБОРНИК СТАТЕЙ ПО ИСТОЛКОВАТЕЛЬНОМУ И НАЗИДАТЕЛЬНОМУ ЧТЕНИЮ ДЕЯНИЙ СВЯТЫХ АПОСТОЛОВ

Жители острова оказали спасшимся человеколюбие; название варваров, данное им историком, показывает только, что по происхождению своему они не были ни греки, ни римляне. Действительно, они были происхождения, одинакового с карфагенянами, и, вероятно, говорили их древним языком, представлявшим значительную долю примеси латинского и греческого, ибо остров находился на пути, куда приставали корабли разных народов.

По причине большого холода жители разложили огонь. Но тут произошел значительный по своим последствиям случай. Собирая хворост для костра, Павел был укушен ехидной. Спастись от кораблекрушения и умереть, минуту спустя, от укушения змеи, для язычников, а равно для греков и римлян, — это было ясным доказательством, что человек сей совершил величайшее преступление, которого божественное правосудие не оставляет безнаказанным. Но когда увидели, что Павел спокойно стряхнул ехидну в огонь и не почувствовал никакой боли, то сказали, что «он Бог». Истинный Бог, для прославления Своего служителя, позволил ему доказать на себе действительность написанного о безвредности змей для верующего. Недалеко от того места было имение некоего римлянина Публия. Отец Публия в это время болел. «Павел вошел к нему, помолился и, возложив на него руки свои, исцелил его» (28, 8). Слух об этом исцелении быстро распространился по острову; приходили и другие больные и также получали исцеление. «И оказывали нам много почестей, — говорит историк, — и при отъезде снабдили нужным» (28, 10). На острове Мальта пробыли три месяца; потом в начале весны сели на другой корабль, александрийский. Эта последняя часть путешествия не ознаменована никаким особенным случаем. На три дня останавливались в Сиракузах, отсюда прибыли в Рим, а через два дня в Путеолы. Христиане этого города удержали Павла семь дней. Как ни был сотник благосклонен к Павлу, но мы не можем допустить, чтобы он дозволил Павлу оставаться здесь столько времени, если бы не было на то уважительных, но неизвестных нам причин. Наконец, прибыли они к Риму. На площади, в древнем городе Вольсков, Павла встретили христиане, пришедшие из Рима. Несколько далее, у трех гостиниц, опять встретили его христиане. «Увидев их, Павел возблагодарил Бога и ободрился». Два года плена в Кесарии, долгое путешествие, трехмесячное пребывание на Мальте в виду нового узничества в Риме, — все это могло ослабить энергию и силы апостола, и потому сочувствие и любовь христиан были для него теперь необходимой поддержкой в предстоящей борьбе (Воскр. Чт. 1873 г., т. И, стр. 298).

Бог, великий и дивный на суше, еще более и чаще являет неизреченные чудеса всемогущества и милосердия Своего на морях, во время страшных волнений морских, угрожающих мореплавателям неминуемой гибелью, — являет сии чудеса даже над ослушниками Своей воли, над людьми, по-видимому, недостойными Его милосердия, — являет тогда, когда предприятия людей представляются вовсе несообразными с Его высочайшей премудростью и святостью. Иону посылает Он в Ниневию проповедовать покаяние грешному городу; а Иона садится на корабль и бежит в Фарсис, думая убежать от лица Божия. На море поднимается страшная буря, корабль в крайней опасности, корабельщики в отчаянии; а Иона сниде во дно корабля, и спаше ту, и храпляше. Что ты храплеши? — говорит ему кормчий, востани и моли Бога твоего, яко да спасет ны Бог, да. не погибнем. Иона видит, что ни землей, ни морем нельзя уйти от лица Господня; знает, что его ради волнение сие великое; ему говорят: молись, — а он не молится, — и обрекает себя на добровольное потопление. Возмите мя, — отвечает корабельщикам, — и вверзите в море, и утолится море: понеже познах аз, яко мене ради волнение сие великое на вы есть. С корабля он брошен в неизмеримую пропасть морскую, гибель неизбежна; но здесь-то милосердный Бог и приходит на помощь к тому, который бежал от лица Его. Он приготовил для беглеца живой корабль, — и во чреве кита, как в некоем чудесном храме, Иона молится ко Господу. Внегда скончаватися от мене души моей, — взывает он, — Господа помянух, и да приидет к Тебе молитва моя ко храму святому Твоему. И тогда повеле Господь китови, и изверже Иону на сушу (гл. 1 и 2).

Юлий, сотник Августова полка, плывший из Палестины в Италию, не послушал совета Павла — остаться на зимовье в Добрых Пристанях, хотя апостол Господа Иисуса Христа ясно и пророчески предсказывал, что всем находящимся на корабле угрожает неминуемая опасность, если корабль пустится в море. «Вижу, говорил св. Павел, — ясно вижу, что дальнейшее плавание наше сопряжено будет с затруднениями и с большим бедствием, не только для груза и корабля, но и для самой жизни нашей» (Деян. 27, 10)». Полагая, что узник Павел, как не моряк, ничего не понимает ни в воде, ни в ветрах морских, Юлий более доверял начальнику корабля и кормчему, нежели словам Павла, и велел плыть к пристани Критской, называемой Фиником. От Добрых Пристаней до Финика было небольшое расстояние, потому что обе пристани принадлежали одному и том уже острову Криту; но что же вышло? Ветер, сначала попутный, вдруг превратился в бурю и увлек корабль в открытое море, ежеминутно угрожая разбить оный. Несколько дней и ночей мореплаватели не видали ни солнца, ни звезд, тринадцать суток не принимали пищи, весь груз и все вещи с корабля побросали в море; а надежды на спасение не предвидели. Сам Павел почитал это плавание одним из величайших бедствий своей жизни: трикраты корабль опровержеся со мною, — писал он к коринфянам, — нощь и день в глубине (морской) сотворих (2 Кор. 11, 25). Но когда не оставалось уже никакой надежды к спасению (Деян. 27, 20), тогда Господь начал являть чудеса милосердия Своего над бедствующими. Он послал ангела к Своему апостолу и уверил, что из всех, бывших на корабле, не только ни один человек не погибнет, но даже волос с головы ни у одного из них не пропадет. Так и сбылось: все двести семьдесят шесть человек остались живы и невредимы, — погиб только пустой корабль (27, 44).

Против воли княжеской и не с добрым намерением, Исидор, — хотя митроплит русский, но чужестранец по рождению, — из Руси отправился в Италию на Флорентинский собор. 1437 года, на Преполовение, сел митрополит в Риге на немецкий корабль и пустился в море. Сначала был ветер добрый, как в плавание Павла; но скоро поднялась страшная буря. — «Внезапу, полунощи, нападе на нас буря не ветреным делом, — пишет правдивый повествователь путешествия Исидора, — и корабль волнами покрывашеся, мы же вси живота своего отчаяхомся, глаголюще: увы, погибаем». За бурей наступила великая темнота и совершенное безветрие. Подобно тому, как Ионе говорили: встань и моли Бога твоего, — теперь немцы приступили к русскому митрополиту, говоря: «видиши ли толику беду нашу, тьме бывшей и ветру не веющу? И ту близ остров каменный, преборы и разбои великие и мы того ради приидохом к тебе, помоли Бога, а мы поюще по своему». Устрашенный опасностью, а может быть, и нечистой совестью, Исидор обратился к молитве. «И нача молебен пети святей Богородице Одигитрии, по-гречески, со всеми греки; а владыка Аврамий, — православный епископ суздальский, сопровождавший Исидора в Италию, — по-своему, по-русски». Открылось и здесь чудо милосердия Божия: тотчас по окончании молебствия «нача тьма расходитись по ветру добру веющу, — продолжает повествователь, — и оттоле зла ничто же видевше, доидохом по здорову» (Воскр. Чт., т. VIII стр. 193).