Святитель Игнатий Брянчанинов - Том 5. Приношение современному монашеству

Епископ Игнатий свидетельствует, что ему случалось видеть старцев, которые занимались исключительно усиленным телесным подвигом и пришли от него в величайшее самомнение и самообольщение. Их душевные страсти — гнев, гордость, лукавство, непокорность — получили необыкновенное развитие. Самость и самочиние преобладали в них. Они с ожесточением отвергали все спасительные советы и предостережения, не повинуясь даже святителям, они попирали не только смирение и скромность, но даже правила приличия, выражая самым наглым образом пренебрежение к начальству.

Все многообразие прелести Владыка относит к двум главным видам: первое — прелесть, которая возникает от неправильного действия ума, и второе — прелесть от неправильного действия сердца. Первый вид прелести может возникнуть у подвижника при неправильном направлении молитвенного подвига. Если христианин, молясь, будет со{стр. 630}чинять в своем уме различные мечтания и рисовать пленительные картины, то он не избежит пагубной прелести. Все великие христианские наставники воспрещают при молитве не только самому сочинять мечтания, но и принимать образы, которые могут представиться подвижнику непроизвольно. От принятия и услаждения произвольными и непроизвольными мечтаниями подвижник непременно придет к душевному расстройству и прелести. Предостерегая христианина от мечтательной молитвы, епископ Игнатий приводит слова преподобного Григория Синаита, который пишет: «Никак не прими, если увидишь что-либо, чувственными очами или умом, вне или внутри себя, будет ли то образ Христа, или Ангела, или какого святого, или если представится тебе свет… Будь внимателен и осторожен! Не позволь себе доверить чему-либо, не вырази сочувствия и согласия, не вверься поспешно явлению, хотя бы оно было истинное и благое, пребывай хладным к нему и чуждым, постоянно сохраняя ум твой безвидным, не составляющим из себя никакого изображения и не запечатленным никаким изображением. Увидевший что-либо в мысли или чувственно, хотя бы то было и от Бога, и принимающий поспешно, удобно впадает в прелесть, по крайней мере обнаруживает свою наклонность и способность к прелести как принимающий явления скоро и легкомысленно… Бог не прогневается на того, кто, опасаясь прелести, с крайней осмотрительностию наблюдает за собой, если он и не примет чего, посланного от Бога, но рассмотрев посланное со всею тщательностию, напротив того, Бог похваляет такого за его благоразумие» [ 1848a].

Принимающий при молитве мечтания заимствует их из своего самообольщения, своей гордости и обманывает сам себя. Все, что представляет он себе, есть вымысел и не существует на самом деле. Мечтатель из области истины вступает в область лжи и отца лжи — диавола.

Истинные христиане всех времен, опасаясь прелести на поприще духовной жизни, ни в чем не доверяли себе и старались жить по совету опытных людей, оберегая себя этим от самообольщения. Преслушание старших и своя воля могут привести христианина к прелести.

{стр. 631}

Поразительный пример бесовского обольщения, происшедшего от неправильной молитвы, Владыка приводит из воспоминаний своих юношеских лет. В 1824–1825 годах он, учась в Инженерном училище, посещал в Александро-Невской Лавре монаха Иоанникия, ученика старцев Феодора и Леонида, и совещался с ним о своих помыслах. Посещали о. Иоанникия и многие другие миряне. Ходил к нему и солдат Павловского полка Павел. Он недавно обратился из раскола. Лицо его сияло радостию. Имея весьма скудные понятия о духовном подвиге, Павел предался неумеренному телесному подвигу, несообразному с его телесными силами, и мечтательной молитве. Однажды ночью, когда он стоял на молитве, около икон внезапно явился солнцеобразный свет и посреди него — сияющий белизной голубь. «Приими меня: я — Святый Дух, пришел соделать тебя моею обителью», — такой глас раздался от голубя. Павел выразил радостное согласие. Голубь вошел в него через уста, и Павел, изнуривший свое тело постом и бдением, внезапно ощутил в себе сильнейшую блудную страсть, оставил молитву и убежал в блудилище. С того времени он посещал все доступные для него притоны. Через несколько лет он опомнился. Свое обольщение бесовским явлением он изложил в письме к иеросхимонаху Леониду, жившему тогда в Александро-Свирском монастыре. Епископ Игнатий был в то время послушником старца Леонида; по благословению старца он читал это письмо и засвидетельствовал, что в письме проявилось прежнее его высокое состояние.

Некоторые подвижники, впавшие в первый вид прелести, окончили свою жизнь самоубийством. Происходит это оттого, что среди ложного наслаждения, доставляемого бесовской прелестию, иногда приходят минуты, в которые прелесть обнажает себя и дает вкусить себя такой, какая она есть. В эти минуты прельщенный чувствует невыносимую душевную горечь и отчаяние. Эти минуты с очевидностию говорят о неправильности всего душевного направления, но так как начало прелести гордость, то прельщенный упорно признает себя сосудом благодати Святаго Духа, не внимает спасительным советам ближних и не принимает никаких мер к исцелению себя. Идет время, а припадки отчаяния становятся все сильнее, и наконец отчаяние обращается в умоисступление и оканчивается самоубийством.

{стр. 632}

Епископ Игнатий сообщает, что такая трагедия произошла в начале девятнадцатого столетия в Софрониевой пустыни. Там жил схимонах Феодосий, проводивший возвышенный образ жизни, так это казалось братии и мирским посетителям обители. Однажды ему представилось, что он восхищен в рай. Свое видение он подробно пересказал настоятелю и выразил сожаление, что видел в раю себя одного и не видел никого из братии. Эта черта ускользнула от внимания доверчивого настоятеля, он поверил истинности видения, собрал всю братию, пересказал им о видении схимонаха и увещевал всех вести более строгий образ жизни. Однако со временем начали обнаруживаться странности в действиях схимонаха. Кончилось же тем, что схимонах был найден удавившимся в своей келье.

Второй вид прелести происходит в том случае, если подвижник, исполнившись гордости и безрассудства, будет стремиться развить в своем сердце ощущения святые и духовные, к которым он еще не способен. «Как ум нечистый, желая видеть Божественные видения и не имея возможности видеть их, сочиняет для себя видения из себя, ими обманывает себя и обольщает, так и сердце, усиливаясь вкусить Божественную сладость и другие Божественные ощущения и не находя их в себе, сочиняет из себя или льстит себе, обольщает, обманывает, губит себя…», — пишет владыка Игнатий.

Второй вид прелести, по мнению Владыки, одинаково душепагубен, как и первый, но проявляется он менее явно. Он редко приводит к сумасшествию и самоубийству, но решительно растлевает как сердце, так и ум.