Lilia Валмики - Йога Васиштхи

Нет ничего, называемого «реальным», «нереальным», «наблюдателем», «наблюдением», и нет ничего наблюдаемого. То, что есть, неописуемо. В бесконечном сознании все различия между «существованием» и «несуществованием» пропадают. Брахман существует как Брахман в Брахмане, как пространство существует как пространство в пространстве. То, что известно как творение, есть только неделимый Брахман. Как посаженное зерно начинает прорастать, так движение в Брахмане становится описуемым. Все существа во вселенной кажутся мне просветленными. Для тех, кто считает это реальным, мир кажется реальным; для само-осознанных это — фальшивая видимость. На самом деле это только Брахман.

В видении знающих реальность все существующее (осознанное и неосознанное, подвижное и неподвижное) есть чистое ничто. Я есть ничто, ты есть ничто, вселенная есть чистое ничто. Я приветствую лучшего из существ, подобного безграничному пространству, чье знание подобно безграничному пространству и кто свободен от субъектно-объектных отношений (знающий и знаемое). Ты превзошел все состояния, описанные писаниями и ты остаешься в высшем недвойственном сознании.

Эта высшая истина утверждается только в полном молчании, а не логикой, обсуждениями и спорами.

Рама сказал:

Таким образом, О мудрый, ясно, что само-осознание вне достижения слов. Как его можно достичь противоречивыми словами писаний? Если оно так не достигается, в чем смысл писаний? Молю, скажи мне, следует ли само-осознания из инструкций учителя и изучения писаний.

Васиштха сказал:

Это верно, О Рама, что изучение писаний не является причиной достижения само-осознания. Писания составлены из разных выражений, высшее существо невыразимо. Однако, я объясню тебе, как изучение писаний стало ассоциироваться с само-осознанием.

Люди одной деревни подвергались продолжительным напастям. Они голодали и умирали. Под влиянием бедности и страданий, они начали искать методы и способы заработать на жизнь. Они решили, что пойдут в ближайший лес собирать дрова, продавать их и зарабатывать.

Так они зарабатывали на жизнь день за днем. В этом лесу они также нашли драгоценные камни, которые иногда лежали открыто, иногда были скрыты. Некоторые из людей, собиравших дрова, нашли камни, другие — прекрасную древесину дерева сандал, другие нашли фрукты, а некоторым не повезло и здесь, они нашли только дрова. Нашедшие драгоценные камни мгновенно освободились от бедности и страданий.

Однажды, собирая дрова, они нашли философский камень (который выполняет желания любого). С его помощью они получили все необходимое и желаемое, и далее жили счастливо. Они искали дрова, но нашли самый драгоценный из камней — философский камень.

Жители деревни в этой басне — люди на земле. Их бедность — худшая из бедности, потому что это невежество, вызывающая все страдания. Лес в этой басне — духовный учитель и писание. Они пошли в лес из-за нужды, люди обращаются к учителю и писанию для избавления от своих нужд. Однако со временем, практикой учителя и писания, они достигли чего-то более ценного. Те, кто пошли в лес за дровами, нашли философский камень. Люди, обращающиеся к писанию для выполнения своих желаний, достигают высшей истины.

Васиштха продолжил:

Некоторых на изучение святых текстов толкает любопытство или сомнение («что может сделать изучение писаний?»), другие в них ищут ключи к богатству и удовольствию, есть и другие мотивы для изучения. И, как жители деревни пошли за дровами и нашли философский камень, так изучающие по разным причинам писания достигают высшую истину. Во всем этом люди руководствуются делами святых, которые привержены всеобщему благу. Люди видят, что эти святые используют писания только для достижения высших духовных ценностей. Воодушевленные ими, люди изучают писания.

Как некоторые из жителей деревни нашли ценное дерево и т. д., также среди тех, кто изучает писания, некоторые достигают удовольствий, другие богатства, и третьи — руководство для правильного поведения. Только эти три цели описаны в текстах, достижение осознания Брахмана вне описаний, и потому не находится в учениях писаний.

Ни изучением писаний, ни слушая инструкции учителя, ни милостыней, ни даже молением богу нельзя достичь непосредственного осознания высшей истины. Потому что это вне всего этого. Однако, я должен сказать тебе, как это, хотя не действительные методы, считаются методами само-осознания. Практикой, описанной в святых текстах, разум становится чистым и прозрачным, и даже не желая этого, человек видит высшую истину. Писания способствуют росту сатвической части невежества, чистоте разума. Эта чистота разрушает тамасичную (тупую и инертную) часть невежества.

Просто появляясь на небе, солнце отражается в океане, и ни он и ни оно не намеревают это. Также простым взаимодействием писания и искателя, в последнем отражается истина. Ребенок грязными руками берет другую грязь (мыло) и трет руки и моет их, и они становятся чистыми. Также писание очищает разум и чистый разум отражает истину.

Свет существует повсюду в небе, но только когда он встречается с преградой, он может осветить, также когда писание (или учитель) встречает искателя, они могут осветить. Потому, высшая истина осознается, когда человек медитирует над реальным значением писаний с помощью слов учителя, святой компании, само-дисциплины и контролем над разумом.

Васиштха продолжил:

Опять я расскажу тебе кое-что, О Рама, слушай пожалуйста. Постоянно прислушиваясь к истине пробуждается даже глупец.

Для начала я объяснил истину о создании этой вселенной. После этого я объяснил методы, которыми можно разогнать иллюзию мира. После этого, избавившись от иллюзии мира, человек должен жить свободным от всех умственных волнений и страданий.

Следует жить в этом мире, полностью утвердившись в состоянии равновесия, которое приносит блаженство и высочайшее облегчение, что является величайшим богатством и преумножает удачи. Равновесие и спокойствие позволяют расти чистоте. Все другие благородные качества приходят вслед за спокойствием. Никакие блаженства и богатства мира не сравнимы со спокойствием. Оно прекращает страдания. Редки души, утвердившиеся в равновесии и спокойствии, для которых все являются друзьями.

Для утвердившегося в равновесии, страдание является счастьем и смерть — новой жизнью. Кто может измерить величие того, кто свободен от восторгов и депрессий, кто делает то, что должно тогда и так, как должно, и кто видит то, что следует видеть, как оно есть? Друзья и родственники, враги и короли имеют огромное доверие к тому, кто живет такой естественной жизнью. В течение такой естественной жизни, даже если он рассердится, это никому не вредит. Люди одобряют, что бы он ни делал и что бы он не ел, даже если он побеждает их (в споре) или ругает кого-то — потому что он утвердился в равновесии. Они одобряют, что бы он ни делал сейчас или когда-то давно, будь это хорошим или не очень.