Монах Лазарь (Афанасьев) - Оптинские были. Очерки и рассказы из истории Введенской Оптиной Пустыни
- Название:Оптинские были. Очерки и рассказы из истории Введенской Оптиной Пустыни
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Литагент «Благозвонница»05f8fb0f-8952-102d-9ab1-2309c0a91052
- Год:2008
- Город:M.
- ISBN:978-5-91362-057-6
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Монах Лазарь (Афанасьев) - Оптинские были. Очерки и рассказы из истории Введенской Оптиной Пустыни краткое содержание
Эти очерки и рассказы из истории Введенской Оптиной Пустыни – новое, переработанное автором издание его известной книги «Оптинские были».
Монах Лазарь (Афанасьев) – оптинский монах и сам в прошлом насельник обители. Может быть, потому удалось ему так проникновенно, с чувством благоговейной любви и благодарности изобразить эту жемчужину русского духа и культуры. Многие рассказы и очерки почерпнуты из никогда не публиковавшейся скитской Летописи. С особым душевным трепетом знакомимся мы с прославленными оптинскими старцами и подвижниками, их высокой молитвенной жизнью.
Повествование охватывает период существования Оптиной Пустыни от возродившего ее в конце ХVIII века игумена Амвросия до убиенных в 1993 году оптинских новомучеников иеромонаха Василия и иноков Ферапонта и Трофима.
Рассказывается здесь и о тех замечательных людях, которые были так близки оптинскому духу – И.В. и Н.П.Киреевских, К.Н.Леонтьеве, Великом Князе К.Р.
Оптинские были. Очерки и рассказы из истории Введенской Оптиной Пустыни - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Отроковица-киевлянка Н. П., приехавшая в Оптину Пустынь в Страстную Субботу 1993 года, привезла святыню – частицы облачения священномученика Владимира, митрополита Киевского и Галицкого, и раздавала братии. О. Трофиму дала перед пасхальным крестным ходом. Эта отроковица, в шестилетнем возрасте попавшая под чернобыльское облучение, была очень больна и часто приезжала в Оптину, где ей было легче. «С 10 до 12 лет, – вспоминает она, – я жила в Оптиной Пустыни, и без родителей было сперва одиноко… И тут Господь мне послал как наставника о. Трофима. Мой духовный отец не благословил меня пересказывать наши с ним разговоры. Но один разговор могу передать. "Отец Трофим, – говорю, – опять я провинилась и давно не писала домой". А он вздыхает: "Да и я давно домой не писал". А потом сказал, потупясь: "Вот мы оставили родных и приехали сюда работать Божией Матери. Неужели Царица Небесная оставит их?"
О. Трофим был веселый и часто подкармливал меня фруктами. Теперь я понимаю, что он не ел фрукты на братской трапезе, а приносил их мне…
Когда уже перед самым крестным ходом я отдала о. Трофиму частицу мантии священномученика Владимира Киевского, он благоговейно приложился к ней и сказал: "Как жаль, что я не знаю ничего о его жизни". – "Отец Трофим, – сказала я, – у нас в Киеве сейчас выходит книга о священномученике Владимире. Я обязательно привезу ее вам, и вы все прочтете". – "Если доживу", – ответил он так серьезно, что у меня оборвалось сердце. Я даже рассердилась: "Ну как вы можете так говорить? Вы обязательно доживете! Слышите, обязательно!" Приложился он еще раз к частице мантии и ушел с ней благовествовать свою последнюю Пасху».
Никто особенно не замечал, как проводил о. Трофим пасхальную ночь. Но отдельные моменты известны. Храм был полон – очень много было людей из Козельска, Москвы и других мест. Отец Трофим носил записки от свечного ящика и несколько раз наталкивался в тесноте на незнакомого отрока, стоявшего у входа в алтарь. «Ты чего здесь вертишься?» – спросил о. Трофим. Тот отвечал: «Думаю… можно ли мне войти в алтарь?» – «А ну, брысь отсюда, – сказал о. Трофим, – и чтобы больше я тебя у двери не видел». Но не прошло и нескольких минут, как о. Трофим разыскал в толпе отрока. «Прости меня, брат, ради Христа, – сказал он. – Может, в последний раз на земле с тобой видимся, а я обидел тебя». На вопрос игумена Т., причастился ли он сегодня, – о. Трофим ответил: «Да», – и лицо его осветилось радостью.
Когда служба в Оптиной кончилась, двор монастыря опустел. Иеромонах А., направляясь в Скит на раннюю Литургию, проходил мимо братского корпуса и услышал стук сапог – это сбегал по деревянной лестнице о. Трофим. «Благословите, батюшка, – сказал он, – звонить иду». Тот спросил: «Да как же ты будешь один звонить?» – «Ничего, сейчас кто-нибудь подойдет», – сказал о. Трофим. Он заглянул в храм – там уже началась уборка… И вдруг увидел о. Ферапонта, который тоже собирался звонить. И они начали славить Воскресение Христово, два лучших оптинских звонаря. О. Трофим не заметил, как упал, пронзенный насквозь, о. Ферапонт. В следующую секунду был поражен ударом в спину и он. Теряя сознание, он подтянулся на веревках и, произнеся: «…Боже наш, помилуй нас…», – несколько раз ударил в набат, дав тем самым сигнал к тревоге. Убийца, однако, успел поразить еще и о. Василия у ворот, ведущих на дорогу в Скит…
Убийцу потом нашли и арестовали. Но помнить имя его нет никакой нужды, а судьба его в руках Божьих. Убийство иноков – дело сатаны. Они приняли мученическую смерть как Христовы воины и удостоились от Него самых прекрасных венцов, кровь их пролилась на помост звонницы в Святое Христово Воскресенье!
Получив телеграмму о смерти о. Трофима, мать, братья и сестры его очень горевали. Мать, Нина Андреевна, была больна, но собралась с силами, встала и поехала с сыновьями в Оптину К погребению не поспели. И вот сыновья вернулись в Братск, а Нина Андреевна осталась в обители. Вот только тут пришла она к вере и даже стала творить Иисусову молитву по Трофимовым четкам… Стала она посещать все службы, начиная с полунощницы. Через сорок дней ее благословили ехать домой и приводить к вере своих детей и внуков. Когда отвезли ее на вокзал, оптинская машина на обратном пути вдруг остановилась, и ее никак нельзя было завести. «Решили искать, кто бы дотащил нас на буксире до Оптиной, – рассказывал шофер, ныне иеромонах. – Полез я за буксировочным тросом и увидел, что мать Нина забыла рюкзак. "Да это же Трофим нас остановил, – говорю, – скорей на вокзал!" И действительно, машина тут же завелась, и мы, развернувшись, полетели на вокзал и успели отдать Нине Андреевне рюкзак до отхода поезда».
В Братском соборе о. Андрей дал Нине Андреевне комнату и послушание – убирать храм. Сыновья иногда забирали ее оттуда, но она возвращалась опять. Ей казалось, что убиенный сын, о. Трофим, с ней тут и помогает ей и в духовной жизни, и в трудах. А самый большой ее труд был – молитва за некрещеных детей своих. По ее молитвам Господь и детей ее, и других родственников, тоже некрещеных, привел к вере, и однажды в храм преподобного Андрея (Рублева) явились четырнадцать человек родни – креститься. Летом 1997 года Нина Андреевна снова поехала в Оптину Пустынь с двумя внучками. 18 августа ее одели в подрясник и дали послушание трудиться в пекарне.
Стоят на кладбище монастыря три креста с неугасимыми лампадками. Здесь лежат тричисленные оптинские новомученики. Сюда часто приходят монахи и паломники, все, кто верит, что по их молитвам убиенные иноки помогут им, испросят им помощи от Господа.
И помощь действительно бывает. Эта чудесная помощь – духовная реальность.
Уже прошли годы после убиения новомучеников – отцов Василия, Ферапонта и Трофима, – за это время произошло много чудес по молитвам людей и на их могилках, и в других местах, вдали от Оптиной. Их помощь часто бывала на удивление скорой… Они не оставляют нас. Но они не только скоропослушные помощники в бедах земных – они наставники наши в молитвенной жизни по заповедям Господним.
Чудеса«Через день после погребения было явлено чудо, – пишет инокиня Е. П., – на могилах новомучеников стали мироточить все три креста. Я видела это сама. Было сильное благоухание, а капельки текли, казалось, из трещинок, но на деле выступали из крестов прямо так. Все приходили помазываться. Помазалась и я, начав с той поры молиться уже не только о. Трофиму, но всем троим. Вот один из случаев помощи новомучеников. 29 августа 1995 года наша матушка игуменья благословила меня съездить в Оптину строго-настрого наказав, чтобы я вернулась в тот же день. В Оптиной я задержалась… спохватилась уже в семь вечера. Помолилась я на могилках Оптинских старцев и новомучеников, попросила их помочь мне добраться до Шамордина. Раба Божья Фотинья вызвалась меня проводить. Идем мы в сумерках через лес, кругом безлюдье, как вдруг вышли из кустов трое мужчин с гитарой и стали к нам приставать… Мы с Фотиньей очень испугались и договорились шепотом молиться: она Оптинским старцам, а я – новомученикам. Призывала их поименно. Сзади вдруг стало тихо… Смотрим, а эти трое как сквозь землю провалились. Стали мы в радости благодарить старцев и новомучеников, а тут нас нагнала машина из Оптиной и довезла до деревни Прыски. Полдороги проехали, но до Шамордина еще шагать и шагать, а стемнело уже… Стали снова молиться убиенным братьям, – вдруг навстречу нам едет машина и тормозит возле нас: „Куда подвезти? Садитесь“. Шофер ехал совсем в другую сторону, но будто специально на трассу выехал, чтобы, развернувшись, отвезти нас в монастырь. „За кого молиться? – спрашиваем шофера. – Скажите ваше имя“. А он улыбается: „Василий Блаженный“. Это имя отца Василия в монашеском постриге, и мы поняли, кто нам помог».
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: