Святитель Игнатий Брянчанинов - Избранные творения в двух томах. Том 1

Помолись, чтоб уразуметь и достигнуть и возрадоваться о Христе Иисусе, Господе нашем». Внушается величайшее благоговение к молитвенному сердечному священнодействию величественным изображением его, сделанным Отцами. Это благоговение и самое благоразумие требует от нас, чтоб мы отреклись от преждевременного, самочинного, гордостного, безрассудного усилия войти в таинственное святилище. И благоговение и благоразумие научают нас пребывать внимательною молитвою, молитвою покаяния, при дверях храма. Внимание и сокрушение духа – вот та клеть, которая дана в пристанище кающимся грешникам. Она – преддверие святилища. В ней будем укрываться и заключаться от греха. Да соберутся в эту Вифезду все, страждующие нравственною хромотою, все прокаженные, все слепые и сухие, словом, все недугующие грехом, чающие движения воды 149– действия милости и благодати Божией. Сам и Един Господь, в известное Ему время, дарует исцеление и вход во святилище единственно по своему непостижимому благоволению. Аз вем, ихже избрах 150, говорит Спаситель. Не вы Мене избрасте , говорит Он избранным Своим, но Аз избрах вас, и положих вас, да вы идете и плод принесете, да егоже просите от Отца во имя Мое, даст вам 151.

Весьма хорош способ обучения Иисусовой молитве, предлагаемый священноиноком Дорофеем, российским подвижником и аскетическим писателем. «Кто молится устами, – говорит священноинок, – а о душе небрежет и сердца не хранит, такой человек молится воздуху, а не Богу и всуе трудится, потому что Бог внимает уму и усердию, а не многоречию. Молиться должно от всего усердия своего: от души, и ума, и сердца своего, со страхом Божиим, от всей крепости своей. Умная молитва не попускает входить во внутреннюю клеть ни парению, ни скверным помыслам. Хочешь ли научиться деланию умной и сердечной молитвы? Я научу тебя. Внимай прилежно и разумно, послушай меня, любимый мой. Сначала должно тебе творить молитву Иисусову голосом, т. е. устами, языком и речью, вслух себе одному. Когда насытятся уста, язык и чувства молитвою, произносимою гласно, тогда гласная молитва прекращается, и начинает она произноситься шепотом. После этого должно поучаться умом, приницать и прилежать всегда к гортанному почувению . Тогда умная и сердечная молитва начнет манием 152, самовластно, непрестанно воздвизаться, обноситься и действовать на всякое время, при всяком деле, на всяком месте».

Блаженный старец, иеромонах Серафим Саровский, завещавает новоначальному, по преждесуществовавшему общему обычаю в Саровской пустыни, творить непрестанно молитву: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго . «При молитве, – наставляет старец, – внимай себе, т. е. собирай ум и соединяй его с душою. Сначала, день, два и более, твори эту молитву одним умом, раздельно, внимая каждому слову особо. Когда Господь согреет сердце твое теплотою благодати Своея и соединит тебя во един дух, тогда потечет в тебе эта молитва непрестанно и всегда будет с тобою, наслаждая и питая тебя. Это-то и значат слова, сказанные пророком Исаиею: роса, яже о Тебе исцеление им есть 153. Когда же будешь содержать в себе эту пищу душевную, т. е. беседу с Господом, то зачем ходить по келлиям братии, хотя кем и будешь призываем? Истинно сказываю тебе, что празднословие есть и празднолюбие. Если себя не понимаешь, то можешь ли рассуждать о чем и учить других? Молчи, непрестанно молчи; помни всегда присутствие Бога и имя Его. Ни с кем не вступай в разговор; но вместе и остерегайся осуждать разговаривающих и смеющихся. Будь в этом случае глух и нем. Что бы о тебе ни говорили, все пропускай мимо ушей. В пример себе можешь взять Стефана Нового, которого молитва была непрестанна, нрав кроток, уста молчаливы, сердце смиренно, дух умилен, тело с душою чисто, девство непорочно, нищета истинная и нестяжание пустынническое: послушание его было безропотливое, делание – терпеливо, труд – усерден. Сидя за трапезой, не смотри и не осуждай, кто сколько ест, но внимай себе, питая душу молитвою». Старец, дав такое наставление новоначальному иноку, проводящему деятельную жизнь в монастырских трудах, и преподав ему упражнение молитвою, приличествующею деятельному, воспрещает преждевременное безрассудное стремление к жительству умозрительному и к соответствующей этому жительству молитве. «Всякому, – говорит он, – желающему проходить жизнь духовную, должно начинать с деятельной жизни, а потом уже переходить к умозрительной, потому что без деятельной жизни в умозрительную прийти невозможно. Деятельная жизнь служит к очищению нас от греховных страстей и возводит нас на степень деятельного совершенства, а тем самым пролагает нам путь к умозрительной жизни. К сей могут приступать только очистившиеся от страстей и стяжавшие полное обучение в деятельной жизни, как это можно видеть из слов Священного Писания: блаженни чистии сердцем, яко тии Бога узрят 154и из слов святого Григория Богослова: к умозрению могут приступать только совершеннейшие по своей опытности (в деятельной жизни). К умозрительной жизни должно приступать со страхом и трепетом, с сокрушением сердца и смирением, со многим испытанием Святых Писаний и под руководством искусного старца, если такового можно найти, а не с дерзостию и самочинием. Дерзостный и презорливый, по словам Григория Синаита, не по достоинству своему взыскав (высокого духовного состояния), с кичением усиливается достигнуть его преждевременно. И опять: если кто мечтает по мнению своему достигнуть высокого состояния и стяжал желание сатанинское, а не истинное, того диавол уловляет своими мрежами, как слугу своего». Предостерегая таким образом от гордостного стремления к высоким молитвенным состояниям, старец настаивает, можно сказать, на необходимости для всех вообще иноков, никак не исключая и самых новоначальных послушников, в внимательной жизни и в непрестанной молитве. Замечено, что по большей части то направление, которое примется при вступлении в монастырь, остается господствующим в иноке на всю его жизнь. «Благодатные дарования, – утверждает Серафим, – получают только те, которые имеют внутреннее делание и бдят о душах своих». Истинно решившиеся служить Богу должны упражняться в памяти Божией и непрестанной молитве ко Господу Иисусу Христу, говоря умом: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго . Таковым упражнением, при охранении себя от рассеянности и при соблюдении мира совести, можно приблизиться к Богу и соединиться с Ним. Иначе как непрестанною молитвою, по словам святого Исаака Сирского, приблизиться к Богу мы не можем». Монахам и послушникам, произволяющим заниматься молитвою Иисусовою, для удобнейшего избежания рассеянности и пребывания во внимании Серафим советует стоять в церкви при молитвословиях с закрытыми глазами и открывать их только тогда, когда будут отягощать сон и дремание. Тогда советует он устремлять взоры к святым иконам, что также охраняет от рассеянности и возбуждает к молитве. Новоначальный с особенным удобством приучается к молитве Иисусовой на продолжительных монастырских молитвословиях. Присутствуя на них, к чему бесплодно и душевредно скитаться мыслями повсюду? А этого невозможно избежать, если ум не будет привязан к чему-либо. Займись молитвою Иисусовою: она удержит ум от скитания; ты сделаешься гораздо сосредоточеннее, глубже; гораздо лучше будешь внимать чтению и песнопениям церковным, вместе неприметным образом и постепенно обучишься умной молитве. Желающему проводить внимательную жизнь Серафим завещавает не внимать посторонним слухам, от которых голова наполняется праздными и суетными помышлениями и воспоминаниями; завещавает не обращать внимания на чужие дела, на размышлять, не судить и не говорить о них; завещавает избегать собеседований, вести себя странником, встречающихся отцов и братий почитать поклонами в молчании при хранении себя от внимательного воззрения на них, потому что такое воззрение производит непременно в душе какое-либо впечатление, которое будет причинять ей развлечение, привлекая к себе внимание ее и отвлекая его от молитвы. Вообще проводящему внимательную жизнь не должно смотреть ни на что пристально и не слушать ничего с особенным тщанием, но видеть, как бы не видя, и слышать мимоходно, чтоб память и сила внимания были всегда свободными, чуждыми впечатлений мира, способными и готовыми к приятию впечатлений Божественных.