Иоанн Златоуст - Творения, том 1, книга 2

[1] Св. Филогоний, 21-й антиохийский епископ, защитник православной веры против еретика Ария, ум. в 323 или 324 году по Р. Х. Память его празднуется 20 декабря.

Полное заглавие этого слова следующее: о не пришедших в собрание, и доказательства того, что Сын единосущен Отцу, и что все, сказанное и сделанное Им уничиженно, было сделано и сказано не по немощи силы Его и не к унижению Его, но по разным целям домостроительства; и о непостижимом, и пр.

ОПЯТЬ конские скачки, и опять у нас собрание стало меньше. Впрочем, когда вы присутствуете, то оно не может быть меньше. Как земледелец, видя цветущий и зрелый хлеб, не много заботится о падающих листьях; так точно и я теперь, когда у нас есть плод, не очень печалюсь, взирая на оторванные листья. Хотя я скорблю и об их беспечности, но эту скорбь о них облегчает усердие вашей любви. Они, если иногда и приходят, то и тогда не присутствуют, но тело их стоит здесь, а душа блуждает вне; вы же, если иногда и отсутствуете, то и тогда присутствуете; ибо ваше тело находится вне, а душа - здесь. Хотел я вести длинную речь против них, но чтобы мне, обличая отсутствующих и не слушающих, не оказаться сражающимся с тенью, отложу эту речь до их прибытия, а теперь, при помощи Божьей, постараюсь вывести вас, возлюбленные, на обычный луг и море божественных Писаний. Внимайте же и бодрствуйте. Плывущим на корабле не угрожает никакая опасность, хотя бы они все спали, а бодрствовал только один кормчий, так как его бодрствование и искусство без всего прочего достаточны для безопасности плавания; здесь же не так, но хотя бы проповедующий непрестанно бодрствовал, если слушающие не окажут такого же бодрствования, то наша речь как бы погрузится в море и погибнет, не встретив души, которая приняла бы ее. Будем же бодрствовать, будем внимательны; наше плавание имеет в виду важнейшие предметы; мы плывем не за золотом, серебром и другими погибающими вещами, но за будущей жизнью и небесными сокровищами; и здесь гораздо больше путей, нежели на море и на земле, так что, если кто не умеет верно находить их, тот подвергнется жесточайшему кораблекрушению. Итак, все вы, плывущие с нами, оказывайте не беспечность сидящих на корабле, но неусыпность и заботливость кормчих. В то время, как все прочие спят, кормчие сидят при руле и не только наблюдают водные пути, но, взирая и на далекое небо и руководствуясь, как бы какой рукой, течением звезд, безопасно направляют судно; и никто из неопытных не может так безопасно плыть по морю днем, как спокойно плывут они среди ночи, когда море представляется более страшным; они бодрствуют и невозмутимо показывают свое искусство, наблюдая не только водные пути и течение звезд, но и направление ветров; и мудрость этих людей такова, что часто, при сильнейшем напоре ветра, угрожающем повернуть корабль, они частыми переменами парусов благовременно предупреждают всякую опасность и, противопоставляя свое искусство сильным порывам ветров, избавляют судно от кораблекрушения. Если же они, плавая за земными вещами по вещественному морю, постоянно сохраняют такую бодрость души, то тем более нам нужно находиться в таком настроении, потому что здесь и больше опасности для беспечных, и больше безопасности для бодрствующих. Ладья у нас построена не из досок, но составлена из божественных Писаний; не звезды сверху руководят ей, но Солнце правды направляет наше плавание; и мы сидим при руле, ожидая не дуновений ветра, но тихого веяния Духа.

2. Будем же бодрствовать и тщательно наблюдать свои пути; у нас опять будет речь о славе Единородного. Прежде я доказал, что познание существа Божьего гораздо выше мудрости и людей, и ангелов, и архангелов, и вообще всякой твари, и что оно доступно и ясно только для Единородного и Святого Духа; а теперь моя речь переходит к другой части состязания. Я спрашиваю, одна ли и та же сила, одна ли и та же власть, одно ли и тоже существо у Сына с Отцом? Впрочем, я не спрашиваю об этом, потому, что по благодати Христовой мы уже знаем и твердо содержим это; но я теперь намереваюсь тоже самое доказать тем, которые бесстыдно рассуждают об этом. Я стыжусь и краснею, приступая к речи о таком предмете. Кто не станет смеяться над нами, когда мы будем стараться доказывать и объяснять столь ясное? Кто не осудит тех, которые спрашивают, единосущен ли Сын Отцу? Такой вопрос противен не только Писаниям, но и общему разумению всех людей и самой природе вещей; ибо единосущие рожденного с родившим всякой может видеть не только на людях, но и на всех животных и на деревьях. Поэтому, не нелепо ли считать этот закон неизменным в отношении к растениям, людям и животным, а изменять и извращать его только в отношении к Богу? Впрочем, чтобы не показалось, что я подтверждаю это только предметами, близкими к нам, теперь я докажу это и из Писаний и таким образом буду вести речь. Тогда осмеянию подвергнемся не мы, уверенные (в этой истине), но они неверующие, противоречащие столь явному и противящиеся истине. Чему, скажут, явному? Если Он единосущен Отцу потому, что называется Сыном, то и мы можем быть единосущными Отцу, так как и мы называемся сынами Его: " Я сказал", говорит пророк, " вы - боги, и сыны Всевышнего - все вы" (Псал. 81:6). О, бесстыдство! О, крайнее безумие! Как во всем они показывают свое безрассудство! Когда мы вели речь о непостижимом, они усиливались присвоить себе то, что принадлежит одному Единородному, т. е. такое точное знание Бога, какое Он имеет о самом Себе; а теперь, когда у нас речь о славе Единородного, они усиливаются низвести Его до своего уничиженного состояния, утверждая, что и мы называемся сынами. Но это название вовсе не делает нас единосущными Богу. Ты только называешься сыном, а Он и есть таков; здесь название, а там дело. Ты называешься сыном, но не называешься " Единородным", как Он, не пребываешь в " лоне" Отчем, ты - не " сияние славы", не " образ ипостаси", не отображение Бога (Евр. 1:3). Итак, если тебя не убеждает сказанное прежде, то пусть убедит это и многое другое больше этого, что свидетельствует о Его высоком происхождении. Так, когда Он хочет показать одинаковость существа Своего с Родителем, то говорит: " видевший Меня видел Отца" (Иоан. 14:9); и об одинаковости Своей силы говорит: " Я и Отец - одно" (Иоан. 10:30); и о равенстве власти: " как Отец воскрешает мертвых и оживляет, так и Сын оживляет, кого хочет" (Иоан. 5:21); и о тожестве почитания: " дабы все чтили Сына, как чтут Отца" (Иоан. 5:23); и о власти изменять законы говорит: " Отец Мой доныне делает, и Я делаю" (Иоан. 5:17). Еретики же умалчивают обо всем этом и, принимая имя " Сын" не в собственном смысле, на том основании, что и сами они почтены названием сынов, низводят Сына до одинакового с собой уничиженного состояния, повторяя: " Я сказал: вы - боги, и сыны Всевышнего - все вы" (Псал. 81:6). Если ты говоришь, что Сын Божий, называясь сыном, не имеет никакого преимущества перед тобой, и потому не есть истинный Сын Его, то и из названия " богом", данного тебе, ты, может быть, станешь заключать, что и Отец не имеет никакого преимущества перед тобой; потому что ты назван не только сыном, но и богом. Но, называясь богом, ты не осмеливаешься говорить, что это имя в применении к Отцу есть одно название, а исповедуешь, что Отец есть истинный Бог; так и в отношении к Сыну не дерзай указывать на самого себя и говорить: и я назван сыном, и как я не одного и того же существа с Отцом; ибо все приведенное из Писания показывает, что Он есть истинный Сын и одного и того же существа с Родителем. Так, когда говорится, что Он есть тожественное отображение и тожественный " образ", то, что иное выражается этим, как не одинаковость существа? Ибо у Бога нет ни образа, ни лица. Но, скажут, если ты говоришь об этом, то скажи и о том, что противоречит этому. Что же именно? Например, то, что Он молится Отцу; если Он имеет одинаковую силу и одно и тоже существо и делает все своей властью, то для чего Он молится?