Григорий Палама - Трактаты

Если же преемники этого Варлаама опять будут настаивать на том, что один лишь Сын или Святой Дух является присно сущей от Бога благодатью, ради которой мудрый в божественном Максим и тех, кто после Христа в себе самих имел Его, по слову Павла, обитающим и живущим [226], назвал нетварными, то как Сам Сын в Евангелиях обещает возлюбившим Его и возлюбленным Им вместе с Отцом прiити къ нимъ и обитель у нихъ сотворити [227]? Тем не менее, если будем даже считать, что один только Сын будет обитать, но поскольку это обитание является причастием, – ведь все Исполняющий по сущности не таким же образом пребывает во святых, каким и везде, – тогда как сущность Сына является непричаствуемой, то остается [признать], что благодать все равно будет причаствуемой, то есть боготворящей энергией. Так что это ее назвал святой божественной и нетварной и присно сущей от присно Сущего [228].

Но и «пришествие везде Сущего» [229]чем иным будет, если не явлением таинственно Открывающегося достоййым? Ибо не откуда-нибудь придет вездесущая сила, и не пребудет где-либо сущая нигде. Но Его к нам пришествие и обитание [230]– это есть наше к Нему через откровение восшествие. А что же открывается и является? Сущность Божия? Отнюдь. Стало быть, благодать есть и энергия Духа, посредством которой Бог является и вселяется в достойных. Поэтому благодать Божию возможно перифрастически назвать покланяемым в трех ипостасях Богом, но не тогда, когда прибавляется, что ее бытие – от Бога. И благодать Сына ничто не мешает перифрастически называть Сыном, и благодать Духа – Духом. Поскольку и богословнейший из Григориев в письме к Евагрию говорит, что нам послана от Отца «некая двойная(διρρυτος) мысленная благодать Сына и Духа». [231]Ведь, как он сам же говорит чуть выше, «этот двоякий(διδυμος) луч Отца и до нас доносит свет истины, и с Отцом пребывает соединенным» [232], ибо общими для Них являются [Их] даяния нам. А называть Сына или Святого Духа благодатью от Бога не свойственно тем, кто поклоняется Каждому из Них в особой ипостаси. Поэтому открыто говорящие это, усматривают Их только во Отце, существующем Сам по Себе, словно некие силы, имманентные Ему, а не самостоятельно существующие. Ибо если, согласно им, Отец является единственным [Лицом], от Которого благодать, то Сын не будет иметь той же благодати, так, чтобы от Солнца быть Ему иным Солнцем, во всем подобным Родившему благодатью, славой, светлостью и всем тем, что созерцается окрест Него, но будет как некий луч, и Дух– как сияние, как если быТроица состояла из великого, более великого и величайшего», как это, согласно великому богослову Григорию, прямо написано в произведенияхАполлинария . [233]

А у нас в начале и речи никакой не шло о богословии, но мы лишь надлежащим образом воспользо­вались сказанным отцами против хулившего свет созер­цания, понимая, что подобает хранить каждую [часть] в своих ее пределах и частным образом богословствовать и писать об откровении так, как мы прияли [от отцов]. А тот, кто их различие развернул до противоположных частей [234]и таким образом противопоставил их друг другу, воспользовался одной против другой, не оставив незатронутой и другую. И, будучи обличен нами в этом на Соборе, он от стыда сам себя выказал иноземцем [235]. А по его бегстве затем и посчитавший для себя делом чести показаться нам новым Варлаамом [236], как видите, впадает в толикие безумства. И вот, дабы этому уж точно ни в чем не уступать тому в злохудожестве, то поскольку, говоря правду, он не мог бы обвинять нас, он прибег ко лжи и клевете, нечто из написанного нами изъяв из контекста и различным образом исказив отъятиями, прибавлениями и перетолкованиями, говоря и делая точно то же самое, что и Варлаам, за исключением того, что тот после первого Собора обратился в бегство и более не решился наглеть, а этот с крайним бесстыдством понадеялся еще в чем-то преуспеть. Ибо когда ради него собрался и второй Собор для обсуждения тех же вопросов и порешил то же, что и первый, а он по обличении публично подвергся епитимии от божественнейшего патриарха и от заведующих мирскими делами [237], и от самих вселенских судей (καθολικων κριτων), то видевший [это] народ подвигнулся против него, так что и при том, что некоторые из наших просили [за него], его едва оставили в покое. И вот, когда столько всего произошло в защиту истины от него, или – лучше сказать – в его защиту [от заблуждения], он, не краснея, держится тех же речей.

Итак, когда мы говорим, что иногда и благодать обожения называется отцами божественностью, поскольку и удостоившиеся этой благодати называются ради нее богами, – хотя она, согласно этим же самым отцам, не является ни сущностью Божией, ни ангелом, ни чем-либо из числа приемлющих благодать, ибо она есть благодать и боготворящий дар Духа, – так вот, когда мы говорим это, он, извращая, перетолковывая и лукаво похищая благочестивый смысл написанного, клевещет, будто мы почитаем двух богов или две божественности, и сам явственно отвергая голос отцов, чтобы обмануть других, выставляет нас перед ними словно личину собственного отвержения, умышленно возводя на нас эту напраслину. Разве же не слышал он собственными ушами, как мы произносили доброе исповедание, которое отцы провозгласили даже символом благочестия, как достаточное доказательство того, что мы чтим одного Бога и поклоняемся единой божественности в трех совершенных ипостасях? Но, как ка­жется, новые сии богословы не считают это символом истинного богопочитания.

Что же? Разве не знают они, что мы учим о двух природах, волях и энергиях во Христе? Так что, если одна из них в любом случае является человеческой, то другая, конечно же, будет божественной. Поэтому как же не одно­го мы почитаем Бога, почитая одну божественную природу, волю и энергию? Что же? Разве в иного мы Бога крестились, нежели эти новые обвинители? Мы ведь и [сами] крестим. Так что, либо и мы единого почитаем Бога, в Которого и крестились, и крестим по Его великой милости, либо и они не почитают единого Бога. Таким образом христiанооглагольники(χριστιανοκατηγοροι) [238]являются обвинителями себя самих (αυτοκατηγοποι). Если бы мы это говорили, что почитаем двух богов и славим две божественности, – по одной на каждого из них, – то тогда мы бы по справедливости были ответственными за то, в чем нас обвиняют. Покуда же мы такого не говорим, то по справедливости это обвинение относится к тем, кто от себя говорит это [о нас], не только как ко клевещущим, но и как к извращающим благочестивые догматы.