Густав Гече - Библейские истории

В Евангелии от Марка замечается, что книжник был согласен с тем, что любовь к богу и к ближнему действительно означает больше, чем всесожжение или жертвы. Иисус похвалил книжника за разумный ответ и сказал, что тот недалек от царства божьего.

В этом небольшом эпизоде, единственном, где Иисус и книжник выступают в согласии, освещается не только христианское толкование законов Моисея. На примере этого диалога становится ясно, что ранние христиане не отмежевывались от иудеев, даже от книжников, если те были способны и склонны принять новое христианское толкование Закона.

В Евангелии от Луки любовь к ближнему трактуется шире. Иисусу задает вопрос один из законников: кого же считать ближним? Иисус в ответ рассказывает притчу. Разбойники напали на человека, избили его и полумертвого оставили на дороге. Шел священник, увидел пострадавшего, но прошел мимо. Так же поступил левит, он подошел, посмотрел и отправился своей дорогой. А вот некий самаритянин (презираемый иудеями), увидев избитого человека, сжалился над ним: перевязал ему раны, привез в гостиницу и ухаживал за ним. На другой день, уезжая, он дал два динария хозяину, чтобы тот позаботился о пострадавшем, а если издержки будут больше, то он возместит убыток по возвращении.

Иисус спрашивает, кто же из троих был ближним человеку, попавшему в руки разбойников. Разумеется, тот, кто оказал ему помощь (Лк. 10:25-37).

В одной из евангельских притч (Лк. 15:11-32) рассказывается о любви к ближнему и о милосердии, причем пример подает сам господь, приняв обличье отца блудного сына. У одного человека было два сына. Младший сын потребовал часть имения, потом поселился "в дальней стороне" и постепенно "расточил имение свое", так как вел распутный образ жизни. Ему пришлось пасти свиней. Он голодал, с радостью съел бы даже пищу свиней, но никто не давал ему. Тогда он подумал, что работники его отца не знают недостатка в хлебе, тогда как сын умирает от голода. Он решил вернуться домой и раскаяться в содеянном: раз уж он недостоин быть сыном своего отца, то станет его слугой. Встал и пошел к дому отца.

Отец издалека увидел приближающегося сына, вышел ему навстречу, обнял и поцеловал его. Приказал рабам принести лучшую одежду, надел на руку перстень. Велел заколоть откормленного теленка и устроил веселый пир в честь возвратившегося сына.

Когда старший сын вернулся домой, то услышал пение и радостные голоса. Узнав о причине веселья, он рассердился и не пожелал войти в дом, хотя отец умолял его принять участие в пире. Более того, сын укорил отца в том, что сам он за добрую службу отцу еще никогда не получал вознаграждения, а вот для сына, "расточившего имение свое с блудницами", заколол откормленного теленка.

Отец объяснил свое поведение тем, что старший сын всегда с ним и все добро принадлежит ему: "А о том надобно было радоваться и веселиться, что брат твой сей был мертв и ожил, пропал и нашелся".

После вавилонского плена иудеи сузили круг "ближних" до потомков колена Авраама, тем самым закон о любви оказался в жестких рамках предписаний иудаизма. Ранние христиане, проводившие миссионерскую деятельность среди язычников, были вынуждены расширить понятие о любви к ближнему, отнеся к ним даже врагов, если они нуждались в милосердии или же просто раскаивались в содеянном.

Неотъемлемой частью всех евангелий являются рассказы о чудесах, сотворенных Иисусом. Достаточно больному коснуться края одежды мессии, и больной выздоравливает. Чудо не было специфичным именно для евангелий или вообще для христианства. Рассказы о чудесах мы встречаем в Ветхом завете, в иудейской и греческой литературе, причем они могут быть сопоставлены с чуде сами Иисуса без малейшей натяжки. И все же следует сказать, что цель рассказов о чудесах Иисуса не в том, чтобы причислить Христа к сонму чудотворцев древности. Эти повествования можно сравнить с притчами, где важен не сам факт чуда, а смысловая нагрузка, которую оно несет в себе. Кроме того, дар чудотворения должен служить одним из доказательств божественной природы Иисуса.

В целом ряде рассказов о чудесах Иисуса показана власть Христа над природой: он способен ходить по воде, усмирять бури, накормить тысячи людей несколькими хлебами.

Однажды вечером Иисус вместе с учениками отправился на лодке по Генисаретскому озеру. Вдруг озеро заволновалось, поднялись большие волны. Ученики испугались, а Иисус безмятежно спал. Ученики разбудили его, стали умолять о спасении. Иисус встал и запретил ветрам и волнам разгуливать по озеру, "и сделалась великая тишина" (Мф. 8:23-27).

В другой раз ученики одни отправились на лодке по озеру. Иисус увидел, как они борются со встречным ветром, и пошел прямо по воде к лодке, чтобы помочь ученикам. Потом он сел в лодку, после чего буря утихла (Мк. 6:45-52).

Эти рассказы призваны подчеркнуть исключительность Иисуса: "Кто это, что и ветры и море повинуются ему?" (Мф. 8:27). В изображении Иисуса появляются черты, присущие в Ветхом завете только богу: "Он один распростирает небеса и ходит по высотам моря" (Иов. 9:8); "видели тебя, боже, воды... и убоялись, и вострепетали бездны" (Пс. 71:17). В евангелиях Иисус выступает не только как посланник божий, но и как бог.

Рассказы о чудесах создавались и записывались с определенной теологической и дидактической целью. Это отлично прослеживается при сопоставлении шести вариантов описания чуда с хлебами, когда Иисус накормил тысячи людей несколькими хлебами и рыбами. В упомянутых рассказах подчеркивается то милосердие Иисуса к людям, то его сущность как "второго Моисея" (чудо с манной небесной), то посредническая роль апостолов. А в Евангелии от Иоанна это чудо - лишь повод для проповеди Иисуса о самом себе как хлебе жизни.

Большая часть рассказов о чудесах посвящена исцелению больных Иисусом. Куда бы он ни приходил, к нему выносили или приводили больных и просили разрешить прикоснуться хотя бы к краю его одежды. Каждый, кто касался его одежды, выздоравливал.

Однажды к нему привели глухого косноязычного и попросили возложить на него руку. Иисус отвел больного в сторону, "вложил персты свои в уши ему и, плюнув, коснулся языка его... и сказал ему: "еффафа", то есть отверзись. И тотчас отверзся у него слух и развязались узы его языка, и стал говорить чисто". В другой раз Иисус вылечил слепого, помазав ему глаза своей слюной.

В рассказах Иисус изображается как чудотворец, который мог делать все, что было присуще эллинистическим героям, одаренным божественной силой, он поступал так же, как эти герои: сверхъестественная сила заключена в его одежде, руке, слюне, он возводит очи к небу, вздыхает, произносит магические слова. Такая трактовка образа Иисуса отражает представление о мессии в общинах, где собирались бывшие язычники.