Игнатий Брянчанинов - Полное собрание творений. Том 1

Проницательно заметил главную, основную нужду Валаамского монастыря митрополит С.-Петербургский Гавриил. Для удовлетворения ей он вызвал в 1785 году из Саровской пустыни славившегося духовными познаниями и опытностию старца Назария, вручил ему настоятельство Валаамского монастыря. Митрополит принял святую обитель в особое архипастырское покровительство и оказывал ей вспомоществования и правительственными распоряжениями, и материальными средствами. Быстро начал возникать, шириться Валаамский монастырь, наполняться и принявшими, и желающими принять обеты иноческие. Устроились и общежитие и скит; явились и пустынножители, и отшельники. Сам игумен Назарий имел отшельническую келлию, туда удалялся он иногда на целые недели, чтоб внимательнее посмотреть на себя, подробнее высмотреть в себе человека, потом из собственных живых опытов и наблюдений почерпать наставления для подчиненных, руководить их к исправлению нравов и преуспеянию, указанных в Евангелии. Отец Назарий, постриженник и воспитанник Саровской пустыни, был наполнен впечатлениями этой обители, осуществлял их с раболепною точностию в Валаамском монастыре. Здания в Саровском монастыре все каменные — и он начал возводить в Валаамском монастыре каменное строение. Внутренний четвероугольник выстроен им, наружный — его преемниками. Щедроты императоров Павла Петровича и Александра Павловича обеспечили вещественное продовольствие монастыря; он по степени — первоклассный, управляется игуменом, который избирается братиею, утверждается митрополитом С.-Петербургским.

По устройству своему, в монашеском отношении, Валаамский монастырь — верный снимок с монастырей первенствующей Церкви Христианской. Он имеет монашествующих всех видов восточной Православной Церкви; имеет и общежитие, и {стр. 405} скит, и пустынников, и отшельников. Главный монастырь, о котором мы говорили, вмещает в себе собственно общежитие. Иноки, обитающие в нем, участвуют в общем богослужении, в общей трапезе, имеют общую одинаковую одежду, трудятся в послушаниях частных и общих. Исчислим виды послушаний.

Первое послушание — служение настоятеля, которое возлагается на него всем братством, на которое благословляется, в котором утверждается он епархиальным архиереем. Это не есть начальство сего мира. Это бремя легкое и вместе тяжкое. Эти рамена должны носить немощи всего братства. Какая крепость должна быть в раменах этих! Какое нужно иметь настоятелю великодушие, какое самоотвержение, нужно полное забвение своего я , чтоб эта угловатая и резкая буква не ранила, тем более не убивала никого из ближних. Второе послушание — послушание наместника, которого уже избирает настоятель с совета братии, а утверждает епархиальный архиерей. Наместник — главный помощник настоятеля по всем отраслям монастырского управления. Третье послушание — казначея, который имеет смотрение за суммами монастырскими; четвертое — ризничего, заведывающего ризницею. За ризничим следуют духовники: кроме них никто из иеромонахов не может принимать на исповедь ни братии, ни посетителей монастыря. Подобно наместнику, казначей, ризничий и духовники утверждаются епархиальными архиереем и составляют вместе с наместником так называемый собор , или старшую братию , приглашаемую настоятелем на совещание и к участию в некоторых важнейших делах, представляемых на усмотрение епархиальному начальству, которое в таких случаях делает предписание настоятелю со старшею братиею. Дальнейшие послушания: чреда священнослужения, отправляемая всеми иеромонахами, кроме наместника и казначея, и иеродиаконами. Пономари выбираются из монашествующих и послушников самой чистой и скромной жизни. Способные к церковному чтению и пению назначаются для крылосного [ 986] послушания. В крылосном послушании участвуют некоторые иеромонахи и иеродиаконы в свободное время от священнослужения. Для прочих послушаний назначаются монахи и послушники. Упомянем и об этих послушаниях, чтоб познакомить читателя по {стр. 406} возможности с организациею монастыря. Некоторые из братии занимаются шитьем ризницы церковной и одежды для всего братства; другие шьют обувь; иные находятся при кухне, хлебне, просфорне и трапезе; иные занимаются столярною, кузнечною и слесарною работою, другие ловят рыбу; еще другие трудятся в садах, огородах, на полях; некоторые моют белье — словом сказать, Валаамское общежитие удовлетворяет самой большей части своих требований. Каждое такое отдельное занятие называется послушанием . Судя по нужде, иное послушание исправляет один брат, а иное исправляют многие. Так при библиотеке, при аптеке, при погребе находится по одному уже испытанному брату. При кухне, при прачечной, при рухольной и при других подобных имеется по нескольку братий, из которых главный обыкновенно в общежитии Валаамском называется хозяином , а прочие его помощниками . Есть послушания, называемые общими , как-то: приготовление дров, уборка сена, молочение хлеба, саждение, поливка и уборка огородных овощей. На эти общие послушания употребляются братия, не способные к послушаниям частным, при которых, как ясно видно из сказанного, нужно большее или меньшее знание поручаемого дела. Когда кто-либо из желающих поступить в обитель бывает принят, то сначала он посылается на послушания общие, где удобнее высматриваются его характер, навыки и поведение; если впоследствии он окажется способным к какому-нибудь частному послушанию, его определяют в число помощников и, уже после многих лет и испытаний, поверяют соответствующую познаниям или ремеслу его отдельную часть. Все братия, в особенности новоначальные (новоначальными называются недавно поступившие в монастырь), находятся в частом сношении с духовниками; на этом-то сношении основано и держится нравственное благоустройство младшего братства; в преуспевших оно поддерживается сверх того внимательным чтением Отеческих писаний и прилежным хождением к Божественным службам. Библиотекарь выдает, по распоряжению настоятеля, книги, соответствующие душевному устроению каждого. Братия, находящиеся в послушаниях, бывают во все праздничные дни при всех церковных службах; в прочие же дни недели приходят к утрени и, отслушав ее до шестопсалмия, идут на труды свои, а после вечерней трапезы участвуют в общем вечернем правиле.

{стр. 407}

Богослужение отправляется по церковному уставу — состоит из утрени или всенощной перед праздником, двух Литургий ранней и поздней, вечерни и правила, которое совершается после ужина и заключается в чтении молитв на сон грядущим, помянника и в нескольких поклонах. Напев употребляется знаменный , или так называемый столбовой — старинный русский. Тоны этого напева величественны, протяжны, заунывны; изображают стоны души кающейся, вздыхающей в стране своего изгнания о блаженной, желанной стране радования вечного, наслаждения чистого, святого. Так! эти самые тоны, а не иные, должны раздаваться в этой обители, которой самые здания имеют образ темницы, назначенной для рыданий, для плача о своем плене, для дум глубоких, для размышлений о вечности. Эти тоны в гармонии с дикою, строгою природою, с громадными массами гранита, с темным лесом, с глубокими водами. Эти тоны то тянутся плачевно, тоскливо, как ветер пустынный, то постепенно исчезают, как эхо среди скал и ущелий, то гремят внезапно. Они то с тихою скорбию приносят жалобу на греховность, выражают томящую и снедающую скорбь по причине греховного бремени, то, как бы от невыносимой тяжести этого бремени, от ударов греха, начинают вопиять и призывать помощь неба: тогда они гремят! Величественное Господи помилуй подобно ветру пустынному: так оно плачевно, умилительно, протяжно! Падший человек ощутил, при помощи уединения и самовоззрения, свое падение, увидел его в себе, убедился в нем и предался непрестанному стенанию в надежде помилования. Песнь Тебе поем оканчивается протяжным переливающимся звуком, постепенно стихающим, теряющимся незаметно под сводами храма, как теряется эхо в пространстве воздушном. Когда же братия запоют на вечерне, Господи воззвах к Тебе, услыши мя , то звуки сперва как бы исходят из глубокой пропасти, потом с быстротою и громом исторгаются из нее, несутся к небу, несут туда мысль и желание, пламенные, как молния; тогда они гремят! Художник найдет в пении валаамском много негладкостей, недостатков в исполнении, но он же и признает в нем полное преобладание благоговения и набожности, необыкновенную энергию, которая и умиляет, и потрясает душу. Здесь все должно быть важно, грандиозно. Все веселое, легкое, игривое показалось бы странным, уродливым. Не устрашитесь от этого сказания, сказания {стр. 408} правдивого. Не подумайте, что здесь живет, может жить только несчастие. Нет! И здесь есть свое утешение: утешение плачущих, возвещенное в Евангелии.