Георгий Гурджиев - Жизнь реальна только тогда, когда Я есть (фрагмент)

Для образования факторов второй совокупности "анодным началом" служат внешние впечатления, воспринятые под определенным давлением и имеющие поэтому характер намеренно внедренных извне, а "катодным началом" результаты функционирования факторов, образованных из впечатлений подобных тем, что воспринимались прежде.

Факторы третьей совокупности функций образуются из результатов "созерцания", то есть из результатов, полученных от "свободного контакта" друг с другом факторов первых двух совокупностей, для которого, при этом, результаты второй совокупности служат "анодным началом", а результаты первой совокупности служат "катодом".

Одним из свойств действия всех трех отдельных совокупностей функций, составляющих общую психику человека, является то, что при различных вариантах "свободного контакта" между действиями этих трех независимых совокупностей функций в каждой из них производится отпечаток процессов, происходящих в других совокупностях, а также процессов, происходящих во внешнем окружении данного человека, которым случится попасть в сферу субъективного действия его органов восприятия.

Часть этого свойства, наличествующего в общем бытии человека, обычно воспринимаемая людьми, это то, что называется "вниманием".

Уровень чувствительности проявления этого свойства или, как иначе определяется древней наукой, "сила охвата" этого"внимания" зависит полностью от, так

называемой, "градации общего состояния" данного человека.

Для определения этого свойства человека, которое называется "вниманием", существует, кстати, в древней науке следующая словесная формулировка:

"УРОВЕНЬ СМЕШЕНИЯ ТОГО, ЧТО ОДНО И ТО ЖЕ В ИМПУЛЬСАХ НАБЛЮДЕНИЯ И КОНСТАТАЦИИ В ПРОЦЕССАХ ОДНОЙ СОВОКУПНОСТИ, С ТЕМ ЖЕ САМЫМ, ВОЗНИКАЮЩИМ В ДРУГИХ СОВОКУПНОСТЯХ".

Эта вышеупомянутая "градация общего состояния" человека простирается, как формулирует это наука, от сильнейшей субъективной интенсивности "само-ощущения" до величайшей установленной степени "потери себя".

Эта совокупность всегда становится инициирующим фактором для осуществления общего функционирования этих трех отдельных совокупностей, представляющих общую психику человека, в котором в данный момент эта "градация общего состояния" имеет свой центр тяжести.

Я привел эту на-первый-взгляд фантастическую гипотезу наших далеких предков в начале освещения данного вопроса, во-первых, потому что это может быть очень хорошим отправным пунктом для всего последующего, и во-вторых, потому что мои собственные попытки прояснить для себя истинное значение этой гипотезы привели меня к выводам, которыми я хочу поделиться с моими читателями в настоящей главе.

Из содержания этого древнего "фантастического" научного предположения, тем, что интриговало меня лично в течение многих лет, была, главным образом, упомянутая словесная формулировка: "Уровень смешения того, что одно и то же в импульсах наблюдения и констатации в процессах одной совокупности, с тем же самым, возникающим в других совокупностях".

Признавая огромную значимость всего остального в этой гипотезе, я никак не мог понять смысла этой формулировки.

Особенно меня интриговали слова "то, что одно и то же". Что это за "одно и то же"? Почему "одно и то же"? Для какой цели это особое "тожество"? Даже та идея, абсурдная для всех современных ученых, что в человеке одновременно происходит три ассоциации, имеющие независимую друг от друга природу, не удивила меня, и я принял ее с чувством великого уважения к знанию древних.

А не удивила она меня потому, что раньше, в ходе моих специальных исследований всего, очевидно имеющего отношение к психике человека, проводимых с помощью всех видов экспериментальных средств науки "гипнотизм", я заметил и твердо установил, что в человеке одновременно протекают три вида ассоциаций - мысли, чувства и механического инстинкта.

Важнее всего то, что не только эти три независимых друг от друга вида ассоциаций протекают одновременно, но что в них принимают участие продукты из трех различных источников, имеющихся в человеке для трансформации трех разных видов так называемого "космического оживотворения".

Эти источники расположены в человеке следующим образом: первый - в одной из частей головного мозга, второй - в одной из частей позвоночного столба, третий - в одной из частей солнечного сплетения.

Эти три вида ассоциаций в одном человеке объясняют то особое ощущение, замечаемое временами каждым, как будто внутри него живут несколько существ. Тем, кто хочет познакомиться более полно с этими вопросами, я советую изучить, то есть не просто прочесть, но углубиться в нее, главу первой серии моих писаний под названием "Святая планета "Чистилище".

По прочтении только что написанного во мне невольно возникает вопрос: что именно читателю покажется более фантастическим - то, что написал я сам, или приведенная мной гипотеза наших далеких предков.

Мне кажется, что каждый читатель при первом сравнении их найдет, что и то и другое одинаково плохо. Немного позже он обвинит только одного меня, в том, что я, живя в наше цивилизованное время, пишу такую бессмыслицу.

Он, конечно, простит предков, потому что будет способен поставить себя на их место, и с присущим ему здравомыслием рассудит примерно так:"Как их можно винить в том, что в их время нашей цивилизации еще не существовало? И раз уж они стали учеными, должны же были они чем-нибудь заниматься. А в сущности ведь в то время не было ни одной электрической машины, даже самой простейшей".

Не в силах удержаться, и снова обнаружив одну из моих слабостей, состоящую в, как говорится, "отпускании шуток" в самые серьезные моменты моих писаний, я хочу воспользоваться этим случайным отклонением от основной темы, чтобы описать совершенно особое совпадение, которое произошло несколько дней назад, в связи с написанием этой моей последней книги.

В связи с написанием этой книги было, в общей сложности, очень много совпадений, на первый взгляд очень странных, но которые при более внимательном изучении оказались закономерными.

Конечно, я не буду писать обо всех этих совпадениях, это было бы невозможно - мне бы, наверное, пришлось написать десять других книг.

Тем не менее, для лучшей характеристики этих странных совпадений и последствий, возникших из них, мешающих изложению этой книги, я опишу, помимо только что упомянутого одного, случившегося позавчера, еще одно -самое первое, которое произошло 6 ноября 1934 года, в первый день возобновления моего писания.

Как я уже говорил в прологе, я решил, после годового перерыва в моем писании, снова начать писать 6 ноября , то есть в тот самый день, в который, семь лет назад, я решил раз и навсегда непременно выполнить все задачи, необходимые моему бытию.