Фазлиддин Мухаммадиев - Путешествие на тот свет, или Повесть о великом хаджже

Я обомлел. Неужели этот человек с таким слабым сердцем всерьез намерен совершить трудное и утомительное путешествие?!

― Господин доктор, ― обратился ко мне он, прочитав недоумение на моем лице, ― вы должны знать, я происхожу из духовного рода, из рода истинных ходжи, [5] Почетное звание у мусульман. Звание ходжи имеют люди, претендующие на происхождение от одного из четырех арабских халифов. Не путать с хаджи ― почетной приставкой ― титулом к имени мусульманина, совершившего хаджж, т. е. паломничество к святым местам. то есть семьдесят поколений моих предков являлись ходжи. Верьте слову, Нариман крепок, как конь, и здоров, как бык! Нет, не возражайте, как бык!

Я хотел было запротестовать против обращения ко мне со словом «господин», но манера муллы изъясняться до того ошарашила меня, что я позабыл о своем намерении.

В тот день будущим паломникам вкратце рассказали об Объединенной Арабской Республике, [6] В те годы Египет и Сирия то сходились, то разводились и, сходясь, называли себя именно так. о республике Судан и о Саудовской Аравии, куда мы держали путь, и во время беседы дали понять, что все отъезжающие за границу, в том числе и представители духовенства, отправляющиеся в паломничество, не должны забывать, что они является гражданами Советского Союза, и вести себя достойно этого звания.

Я счел нужным сообщить о состоянии здоровья муллы Наримана, выразив удивление, что такому больному человеку разрешили предпринять столь трудное путешествие. Кори-ака, руководитель нашей группы, поддержал меня, предложив, пока еще есть время, чтобы московские врачи осмотрели почтеннейшего муллу и высказали свое мнение. Но тут мулла, вскочив с места и потрясая в воздухе длиннющими ручищами, и вращая во все стороны огромными глазищами, пылко сообщил, что он происходит из древнейшего и знаменитейшего рода, что семьдесят поколений его предков являются ходжи и что мулла Нариман в силах совершить не только одно путешествие в названные страны, но и сто раз обойти вокруг света. И тот, кто захочет помешать его высоким помыслам и благородным намерениям, пусть не увидит ни одного мало-мальски хорошего дня и на этом и на том свете и во веки веков испытывает неслыханные мучения. Нет, нет, не возражайте, закончил он свою речь, неслыханные мучения…

… Кто-то тронул меня за плечо и прервал мои раздумья.

― Дохтур-джан, давайте закурим.

Этот толстый мужчина, Урок-ака, хатиб [7] Мулла соборной мечети, читающий хутбу ― публичную проповедь перед верующими, собравшимися на пятничную молитву. мечети города М. вот уже пять дней делит со мной мои сигареты.

Из кармашка в спинке кресла я достал пачку сигарет, спички и протянул ему.

― Благодарю, спички у меня имеются, ― сказал он, закурил, пустил клубы дыма к потолку салона и, одарив меня ласковой улыбкой, отправился на свое место.

Проснулся Исрафил, ткнул меня пальцем и показал в иллюминатор. Восточный подол неба уже стал синим. Близился рассвет. Интересно, где мы сейчас пролетаем?

Еще в аэропорту кто-то из паломников поинтересовался, сколько мы будем лететь.

― До Каира пять с половиной часов лета, а оттуда еще три до Хартума, ― ответил служащий аэропорта.

Один из знатоков русского языка так перевел это старику:

― Если великий Аллах смилостивится, то пролетев пять с половиной часов, мы, иншалла, [8] Если бог пожелает; ― формула постоянно произносимая мусульманами. достигнем великого города страны ислама ― священного Каира. И если щедрый творец соизволит сделать наше путешествие счастливым, то, пролетев еще три часа, иншалла, мы достигнем цели нашего путешествия, да осенит наш путь всемогущий Аллах, да хранит всех нас в благоденствии и добром здравии.

Все произнесли «аминь» и благоговейно провели руками по лицу и бороде.

Если бы полет совершался днем, стюардессы объявляли бы, над какими местами мы пролетаем, информировали о температуре за бортом и сообщали тому подобные сведения. Сейчас все спят. По моим расчетам мы летим над Грецией.

Я впервые отправляюсь за рубеж и предвкушаю много необычного и интересного. Мир, который я увижу, будет отличаться от того мира, который много лет был мне близок, был моим миром. Я хорошо представляю себе это, но все же то, что ожидает меня впереди, вызывает какое-то смутное беспокойство. Что встречу я там? Какие испытания выпадут на мою долю?

Сказать по правде, неожиданности начались для меня еще на нашей земле.

В аэропорту впервые в жизни досматривали содержимое моего багажа. У меня с собой два небольших чемодана. В одном одежда, запас сигарет, сахар и зеленый чай. В другом медикаменты и самые необходимые инструменты. Молодой таможенник тщательно проверял каждый сверток. Он ощупывал пакеты с бинтами и ватой. Из первого чемодана достал сигареты, взвешивал каждый блок на руке, надорвал одну пачку рафинада и словно удивился, что там сахар. Я терпеливо наблюдал за всем этим и, хотя прекрасно понимал, что процедура эта необходима, сердце у меня щемило. Всегда ощущаешь неловкость в доме, где что-нибудь пропало. Подобное чувство овладело мною сейчас.

Таможенник взял в руки мой фотоаппарат, расстегнул футляр, внимательно осмотрел аппарат со всех сторон и положил на место. Затем принялся за катушки пленки, завернутые в черную бумагу.

― Пленка?

― Да.

― Новая?

― Да.

Задумчиво ощупав их, он спросил:

― Заснятой нет?

Словно злой джин [9] Черт, злой дух (араб.). дернул меня за язык. Терпение мое лопнуло. Кровь бросилась в голову и, побагровев, я вскричал дрожащим от негодования голосом:

― Я же сказал, что новая! За кого вы меня принимаете?! Я врач! Советский врач! Понятно?

Очевидно, таможенник не впервые был свидетелем подобного взрыва. Он укоризненно на меня посмотрел и перешел к следующему пассажиру.

Наш ИЛ-18, мерно гудя моторами, плывет по воздушному океану. Время от времени через салон проходит кто-нибудь из экипажа, скользя взглядом по рядам мирно спящих пассажиров, и мне кажется, что моих спутников в чалмах и халатах рассматривают с особенным любопытством.

Мулла Нариман поднялся с места. Встав в проходе между креслами, он потянулся, но потолок салона слишком низок для его роста. Природа не поскупилась при его создании. Такого высокого человека я видел только однажды лет пять назад во время розыгрыша первенства по баскетболу среди игроков одной из прибалтийских команд. Я подошел к нему.

― Как самочувствие, мулла Нариман?

― Хорошо, благодарю вас, сударь, благодарю.

Мулла Урок-ака засеменил ко мне

― Давайте, братец, подымим.

Я принес сигареты.