Иоанн Златоуст - Творения, том 10, книга 1

Потому, скажешь, что мои благонамеренные слова и советы не будут иметь успеха. Но откуда известно, что они не будут иметь успеха? И это опять крайне безумно — не зная последствий, делать себя виновным в явном нерадении. Сам Бог, которому известно будущее, часто говорил без успеха, и однако не переставал говорить, хотя и знал наперед, что Его не послушают.

Если же Тот, Кто наперед знал, что Он ничего не сделает, не переставал принимать меры к исправлению людей, то какое оправдание будешь иметь ты, который совершенно не знаешь будущего, и предаешься беспечности и нерадению? Многие, принимаясь за это дело, имели успех, и когда менее всего надеялись, тогда особенно и успевали. Если же и не сделаешь ничего, то, по крайней мере, исполнишь свой долг. Потому не будь бесчеловечен, несострадателен и нерадив. Слова твои происходят от жестокости и нерадения, как можешь видеть из следующего. Когда у тебя страдает какой-нибудь из членов телесных, то почему ты не говоришь: какая мне до него нужда? И почему ты знаешь, что, если употребишь врачевание, то он выздоровеет? Однако ты принимаешь все меры, чтобы, если и не будешь иметь никакого успеха, то, по крайней мере, не обвинять себя самого, что ты опустил сделать что-нибудь полезное. Так мы заботимся о членах телесных: почему же нерадим о членах Христовых? Какое после того мы будем иметь оправдание? А если тебя не преклоняют слова мои: позаботься о собственном своем члене, — то я напомню тебе о теле Христовом, чтобы ты, хотя из страха, сделался лучше. В самом деле, не ужасно ли видеть тело Его покрытым язвами, и оставаться равнодушным? Когда у тебя слуга или даже осел бывает поражен язвами, ты не остаешься равнодушным; а когда видишь тело Христово в гнойных струпах, то как проходишь мимо? Не достойно ли это тысячи громов? От того у тебя все и извратилось, — от такого бесчеловечия, от такого нерадения!

Итак, увещеваю, оставим эту жестокость: приди к тому, кто живет вместе с девицей, скажи ему по-братски какую-нибудь похвалу, сложив ее из тех достоинств, какие в нем находятся, и такой похвалой, как бы теплой водой, омочи и смягчи опухоль его раны; признайся ему, что и ты находишься в жалком состоянии, представь виновность всего рода человеческого, объясни, что все мы во грехах, попроси прощения, что ты принимаешь на себя дело, которое выше сил твоих, но что любовь побуждает тебя решиться на все; затем и предложи совет, высказывая не повелительно, а по-братски. Когда посредством всего этого ты успокоишь его горячность и смягчишь боль, какая должна будет произойти от действия обличения, и когда, так сказать, свяжешь его неоднократными извинениями и просьбами, чтобы он не гневался, тогда и наноси ему удар, не слишком сильный и не слишком слабый, чтобы в первом случае он не отскочил от тебя, а в последнем не остался невнимательным.

Если ты нанесешь удар недостаточно сильный, то ничего не сделаешь; а если поразишь слишком сильно, то он удалится от тебя. Потому и после всего этого, приступая к обличению, ты опять присоединяй к обличению похвалы; но так как поведение его само по себе не может назваться похвальным, — ведь жить с молодой девицей дело не похвальное, — то ты обратись к намерению живущего с ней и скажи: я знаю, что ты делаешь это для Бога, что ты подал руку помощи этой несчастной, видя ее одинокой и беззащитной. Хотя бы он на самом деле и не руководился такими намерениями, ты говори так, а потом, попросив опять извинения, в дополнение к прежнему скажи: я говорю тебе это не как приказание, но как напоминание; я знаю, что ты делаешь это ради Бога, но посмотрим, не произойдет ли отсюда какое-нибудь зло; если не произойдет никакого, то держи ее у себя и продолжай оказывать ей доброе дело, — никто не препятствует; но если отсюда может произойти вред важнее пользы, то, увещеваю тебя, будем осторожны, чтобы, стараясь доставить спокойствие одной душе, не соблазнить тысячи. Впрочем не представляй ему прямо тех наказаний, какие ожидают соблазнителей, но прими его самого в свидетели и скажи: ты не имеешь нужды узнавать об этом от меня, ты сам знаешь, какому подлежит наказанию тот, кто соблазнит одного из малых сих(Мф.18:6); и, таким образом усладив слова свои и успокоив его горячность, прилагай наконец врачество исправления. Если же он опять будет ссылаться на ее одиночество, то и тогда ты не прямо обличай этот предлог, но скажи ему: это нисколько не должно устрашать тебя; достаточным для тебя оправданием будет опасение — соблазнить других, так как ты

оставишь эту заботу не по беспечности, а по желанию блага другим.

5. Притом советы твои пусть будут кратки, потому что он не нуждается в длинных нравоучениях; извинения же пусть будут неоднократны и часты, а больше всего ссылайся на любовь, прикрывая ею строгость речей своих и оставляя дальнейшее на его волю; скажи: я только предлагаю и советую тебе это, а послушаться зависит от тебя; я не заставляю и не принуждаю тебя, но предоставляю все собственному твоему рассуждению. Если таким образом мы будем приниматься за обличение, то мы легко сможем исправлять согрешающих. А то, что мы делаем теперь, свойственно более диким зверям и бессловесным животным, нежели людям. Ныне иные, как скоро услышат о каком-нибудь подобном грешнике, ему не говорят ничего, а сами между собой шепчутся, как пьяные старухи, и уже здесь, кажется, никогда не имеет места пословица: без причины люби, но не допускай ненависти без причины. Когда хотят кого-нибудь злословить, то вовсе не думают, чтобы не навлечь напрасно на себя ненависти, и даже наказания, — это же влечет за собой не только ненависть, но и наказание, — а когда нужно кого-нибудь исправить, то приводят и эту отговорку и множество других предлогов. Тогда-то именно, когда ты злословишь, когда ты клевещешь, и следовало бы держать в уме правила: не навлекай на себя напрасно ненависти, или: не будет никакого успеха, или: мне нет нужды до другого. Между тем теперь в первом случае ты сильно и ревностно хлопочешь, не взирая на происходящую отсюда ненависть и множество зол; а когда нужно позаботиться о спасении брата, тогда ты остаешься без действия и не хочешь быть тягостным для другого. Злословие ненавистно перед людьми и перед Богом, но ты не слишком заботишься об этом; а за совет наедине и за подобные обличения ты приобретаешь себе любовь и от самого обличаемого и от Бога. Если же он возненавидит тебя, то тем более Бог будет любить тебя за это. Впрочем, и он не будет ненавидеть тебя так, как возненавидел бы за злословие; напротив, тогда он стал бы отвращаться от тебя, как от недоброжелателя и врага, а теперь он будет уважать тебя более отца. Хотя по наружности он и огорчится, но внутренне, наедине, воздаст тебе великую благодарность.