Протоиерей Иоанн Толмачев - 1.Неделя Триоди Великопостной.

Испытай, хотя в жизни раз, благой свет, на самом деле дав пред Богом обещание: в нынешнем году не осквернять преддверие Великого Поста, тем более самого поста, участием в постыдных зрелищах и гибельных забавах в честь языческих богов: Бахуса и Венеры и других негодных идолов! И ты встретишь наступающий Великий Пост в духовной радости и, при помощи небесной, проведешь его с великой пользой для души и тела, в светлом воздержании и богоугодном покаянии.

Не обольщаясь ложной надеждой на долгожитие, которого предел всегда в деснице Божьей, подумай лучше ты о том, что этот наступающий Великий Пост, быть может, пост уже последний в твоей жизни! И потому, старайся приготовиться к нему вполне по христиански, чтобы, по правилам православной церкви, мог ты в этот пост принести Господу такое покаяние, какого столько лет тебе не удавалось совершить от чистого сердца только потому, что ты на этот подвиг очищения души смотрел как-то хладнокровно и небрежно, не стараясь приготовиться к нему заблаговременно, в той неосновательной надежде, что успеешь принести подробное, глубокое и слезное святое покаяние когда-нибудь и после, особенно под старость и тем более пред смертью. Так многие, конечно, думали и многие окончили свой земную жизнь без всякого покаяния.

Прислушайся внимательно к тем прекрасным назидательным и в высшей степени трогательным чтениям и песнопениям церковным, какие предлагаются тебе в храме в эти дни великие, святые, для души твоей спасительные. И ты если не совсем еще душой охладел, невольно расположишься к святому покаянию и найдешь к нему пути и средства в примере обращения к Господу таких же грешников великих, к числу которых и мы с тобой принадлежим всецело, по началу их и нашей жизни в отчуждении от Бога.

Так, ты слышал, например, сегодня Евангельскую притчу о распутном сыне. Повторять ее подробно на этот раз не будем. Припомни, как он жил спокойно и довольно, пока он был на попечении прекрасного и доброго отца, в дому его богатом! Чего тогда ему недоставало. Недоставало разве прихотей пустых и вредных для души его и тела. По глупости своей он сам их пожелал и выпросил на это средства у отца, который, не желая нарушать его свободы, не отказал ему и в этом деле, полагая, что «юнейший» сын его употребит их с пользой для себя и для других, если будет жить в дому отца под его надзором и руководством.

Но глупому сыну, получившему наследство прежде времени, стало неприятно жить под мудрой властью родителя. Злая воля захотела большого простора, где бы эта власть родителя над ним в употреблении богатства правильным путем, ему нисколько не мешала эти средства расточать как вздумает. И вот, спустя немного дней, юнейший этот сын отошел украдкой, конечно, от отца, на чужую дальнюю страну, где при деньгах и свободе, без надзора он предался всем влечениям своих страстей, в явную его погибель.

Нашлись ему тогда, как и всегда находятся при деньгах, и негодные помощники друзья, a с ними и бесстыдные красавицы подруги. Начался тогда период полного разгула, в котором стыд, здоровье, честь, невинность, вера, совесть и рассудок — все погибло… Наконец, и средства к жизни истощились. « И он начал нуждаться », тем более, что на беду его случился страшный голод в той далекой стране. Дожил он, наконец, до состояния ужасного. Сын богатого и знатного отца нанялся было пасти свиней, хотя-бы из-за хлеба; но злой хозяин стада не давал ему охотно и свиного корма. Весь он оборвался, и весь он истаскался, и ужасно исхудал от прежнего распутства и такого страшного голода. В поганом его теле, истощенном разными негодными болезнями, оставалась только грязная, негодная, позорная его душа; но и та была готова выйти вскоре из своей удушливой и смрадной темницы. Еще одна минута, и он погиб бы временно и вечно в своем страшном и отчаянном, жестоком и позорным положении. Но Бог, «не хотяй смерти грешника», внушил ему благую мысль — идти к отцу со слезами покаяния и проситься у него хотя в работники.

Удали он эту мысль — и его погибель была бы неизбежна. Но блудный сын, презрев и стыд, и страх, ухватился за нее, как утопающий готов ухватиться за траву или солому, и сказал в себе: «Что же гибну я в далекой стране? Встану и пойду к отцу и так скажу ему: „ Отче! я согрешил против неба и пред тобой, и уже недостоин называться сыном твоим; прими меня в число наемников твоих .“»

И действительно, собрав свои последние силы, встал он и пошел. Еще далеко было до родительского дома, еще много предстояло ему труда дотащиться кое-как до его преддверия, но родительское сердце чутко к голосу детей. Отец заметили его издали, побежал к нему навстречу, бросился к нему в объятия, обнимал и целовал его любезно. И, забыв все, что этот сын наделал ему неприятного, простил его, и принял в дом свой радостно, и даже приготовил для того большое пиршество, с пением и ликами.

Грешники великие, «от нихже первый есмь аз»! Не видите ли здесь бесконечной благости небесного Милосердия? Чем мы лучше распутного сына? Не все ли на чужой стороне, не все ли мы в рабстве постыдном у общего врага спасения или у диавола? Для нас сказана притча! Будем же подражать распутному сыну: не в грехах, конечно, и блудной жизни (некоторые из нас в этом отношении и его превзошли бы), a в его решимости обратиться к отцу.

Этот наш отец — Господь, небесный милосердный Царь. К Нему и припадем со слезами покаяния и скажем от чистого сердца: Отче, согрешили перед небом и перед Тобой! Но не оставь нас до конца. Научи нас обращению Закхея, смирению Мытаря и покаянию Блудного сына, и не отринь нас, как и этого последнего, от принятия в Твой дом небесный, от которого уклонились мы давно и далеко.

Дай нам, Господи, дожить до этого поста. Мы покаемся перед Тобой, и при этом так искренне и так усердно, как доселе еще никогда не приходилось нам совершать перед тобой наше покаяние!

A тогда, — если бы после этого всецелого и неизменного раскаяния во всех тяжких наших согрешениях, нам пришлось и умереть, — мы спокойно пошли бы, с упованием на милосердие Твое, повторяя сердцем и устами слова Богоприимца: «Ныне отпущаеши раба Твоего, Владыко, по глаголу Твоему, с миром». Аминь.

Уяснив нам в предшествующем евангельском чтении высокое значение покаянного смирения в деле оправдания, по сравнению с бездушной, самохвальной гордостью, Святая Церковь, постепенно подготовляя нас к Святой Четыредесятнице, раскрывает затем перед нами ту истину, что как бы ни был велик грех человека, он никогда не может стать выше бесконечного милосердия Отца Небесного, и никакому грешнику не закрыт путь к раскаянию, a вместе и помилованию, потому что душа человеческая есть высшее сокровище в мире, средоточие всей духовной жизни, предмет бесконечной любви Отца Небесного и попечения всех небесных сил, как существующих ради неё. Поэтому если уклонение человека на путь нечестия и греха возбуждает в высшем духовном мире глубочайшую скорбь, то, наоборот, «бывает радость у ангелов Божьих и об одном грешнике кающемся.» Эту истину Христос Спаситель раскрыл в знаменательной притче о блудном сыне, этом чудесном благовестии о бесконечном человеколюбии Божьем, и Святая Церковь предлагает ее нам и в своем литургийном евангельском чтении, посвящая её раскрытию и всё богослужение недели, известной под названием «недели о блудном сыне».