М. Гаврилов - ПРАВОСЛАВИЕ И ФЕРРАРО-ФЛОРЕНТИЙСКИЙ СОБОР

Для осуществления церковного воссоединения необходимо было созвать Вселенский Собор для подробного и свободного обсуждения на нем всех спорных вопросов, касавшихся церковного управления и дисциплины, богослужения и, наконец, главное, вероучения. Папа Евгений IV (1431 —1447) отнесся очень благосклонно к идее созыва такого собора, и было решено созвать собор в Италии, в Ферраре, 1-го января 1438 г.

Уже в июле 1437 г. папские корабли прибыли в Константинополь за греками, привезя одновременно и солдат и денежную помощь для борьбы с турками. Греки отплыли 24 ноября того же 1437 г.: император Иоанн VII Палеолог, восьмидесятилетний старец-патриарх Иосиф II и многочисленная свита, состоявшая из представителей высшего духовенства и вельмож; среди них были упомянутый уже выше Виссарион, горячий сторонник соединения, его не менее горячий и почти фанатический противник, ефесский архиепископ Марк Евгеник, Дионисий сардский, Дорофей митиленский и др.; среди монашествующего духовенства было много игуменов из Константинополя и Афона; среди светских лиц выделялись такие знаменитые ученые, как, например, Схоларий; патриархи александрийский, антиохийский и иерусалимский прислали своих представителей—епископов; и всего, по словам историков Собора, приехало семьсот человек с греческого Востока. Все они высадились в Венеции 8 февраля 1438 г. после трудного и долгого морского пути.

4 марта император Иоанн VII Палеолог совершил свой торжественный въезд в Феррару.

Заседания Собора происходили в соборе ев. Георгия. Было решено подвергнуть обсуждению лишь четыре наиболее существенных вопроса. Спорными, разделявшими в то время "греков" и "латинян", считались вопросы:

1) об исхождении Св. Духа (Филиокве);

2) об употреблении пресного или квасного хлеба в таинстве Св. Евхаристии (об "опресноках");

3) о первенстве Папы Римского;

4) о чистилище.

Император хотел, чтобы начали с менее важных вопросов, и, по выбору греков, первым подвергнутым обсуждению вопросом был вопрос о чистилище. Вопрос обсуждался в течение двух месяцев, после чего греки признали, что "латинское" учение о загробной судьбе умерших людей ничем не отличается от "православного".

Греки согласились, что их вера принимает и среднее состояние за гробом для душ, ушедших из мира примиренными с Богом, но не успевших принести достаточных плодов покаяния. Эти души облегчаются и, наконец, освобождаются от временных загробных мучений по молитвам Церкви и добрыми делами и подвигами, совершенными и совершаемыми живыми ради любви к ним. Наконец, души грешников, умерших непримиренными с Богом, в состоянии смертного греха, сразу же после смерти обрекаются на вечные мучения.

Это учение, исследованное и утвержденное Ферраро-Флорентийским Собором, содержится и в современном, отделенном от Рима, Православии. Именно, в «Житиях Святых», изданных Московской Синодальной Типографией (см. книгу VII за март месяц, 1906г. «Житие св. Василия Нового», 26 марта, стр. 543), читаем: «Когда душа какого-либо человека разлучится с телом и станет отходить к Создателю своему в небесные селения, то лукавые духи, стоящие при мытарствах, преграждают ей путь, показывая все записанные грехи ее. Если же в ней более отыщется грехов, нежели добрых дел, то бесы на время удерживают ее и заключают как бы в темнице, где, по попущению Божию, и мучают ее, пока душа та не восприимет искупления от мук их по молитвам Церкви и через милостыню, творимую в память ее ближними ее. Если какая-либо душа окажется столь грешна и мерзостна пред Богом, что у нее не будет никакой надежды на спасение, и будет ее ожидать вечная погибель, то такую душу бесы тотчас же ввергнут в бездну,—в которой уготовано место вечных мучений и для них самих,—и в этой бездне держат ее до второго пришествия Господня, после коего она должна мучиться вечно в геене огненной вместе с телом».*

Итак, по православному учению, после смерти нас ожидает либо вечное блаженство (рай), либо вечные муки (ад), либо временная темница, в которой мы все же восприимем искупление от грехов по молитвам Церкви и ради добрых дел, творимых в нашу память ближними нашими. Эта временная темница у западных христиан носит название чистилища. 18 августа 1438 г. в Феррару прибыли и представители Русской Церкви: киевский митрополит, грек Исидор**, и с

__________

*) Правда, вопрос о чистилище принял форму окончательного вероопределения уже после разрешения вопроса о Филиокве вместе с его догматическим обоснованием. (См. Martin Jugie. Le Schisme Byzantin Стр. 266).

**) По другим сведениям, Исидор был, по происхождению, не грек, а jгречившийся болгарин. Он обладал блестящими талантами, отличным образованием и был, как выражается наша летопись, «многим языком сказатель и книжник». (См. «История Русской Церкви» Е. Голубинского. Период 2-ой Московский. Т. II. Первая Половина Тома. Москва. 1900. Стр. 421—423)

ним—епископ суздальский Авраамий, сопутствуемый суздальским же священником Симеоном, составившим позже повесть о Флорентийском Соборе; архимандрит неизвестного монастыря Вассиан, а из светских лиц, кроме собственных бояр митрополита,—княжеский посол Фома, повидимому, тверской боярин. Митрополит повез с собою также огромное количество товаров, или, как говорили тогда, «рухляди», которую он по мере надобности, собирался превращать в деньги, как это делали тогда все наши путешественники, отправлявшиеся в Европу. Поэтому у Исидора был огромный обоз—из двухсот коней.

Затем Собор приступил к обсуждению вопроса о Филиокве. Этот вопрос заключал в себе, собственно говоря, два вопроса: 1) допустимо ли вставлять пояснительные слова в Символ веры? 2) заключает ли в себе ересь самое учение об исхождении Святого Духа от Отца и Сына, или же это учение православно и содержится также и в Церковном Предании? «Латиняне» хотели начать обсуждение со второго вопроса, так как считали, что если самое учение о Филиокве православно, то вопрос о законности самой прибавки об этом в Символе теряет какое бы то ни было серьезное значение. Но греки, руководимые Марком-Ефесским; отказывались обсуждать вопрос по существу, т. е. о том, православно ли учение об исхождении Св. Духа от Отца и Сына; они настаивали на том, чтобы прежде было уcтановлено—допустимо ли, чтобы в Символ веры вносились какие быто нибыло пояснительные слова и дополнения, хотя бы и вполне православного содержания, хотя бы и законной церковной властью, будь то и Вселенский Собор. Основанием для недопустимости какой бы то ни было пояснительной вставки в Символ веры являлось, но мнению Марка Ефесского и согласных с ним греков, знаменитое седьмое правило третьего Вселенского Собора 431 г.

В этом седьмом правиле сказано так: «Св. Собор определил— не позволять никому произносить, писать или слагать иную веру, кроме определенной св. отцами, сошедшимися в Никее (т. е. на первом, Никейском Вселенском Соборе в 325 г.). Кто дерзнет составить новую веру, то таковые, если они епископы или клирики, да будут отлучены епископ от епископства, клирики от клира, а миряне да подвергнутся анафеме» (См. «Деяния Всел. Соб.» Казань 1887 г. т. I, стр.302).