Лео Яковлев - Суфии: Восхождение к истине

Его интеллектуальные способности счастливо сочетались с беспокойным умом, заставлявшим его, как он сам об этом пишет в автобиографических записках, с самой ранней юности неутомимо исследовать каждую догму или учение, с которыми он сталкивался.

Еще в период преподавания в медресе Газали пришел к выводу, что каноническое право (он написал несколько авторитетных исследований по этому вопросу) не может служить подлинной основой реальности, и впал в скепсис.

Оставив свой пост, Газали провел 12 лет (традиционный срок для дервиша) в странствиях и размышлениях, обращаясь к своей суфийской подготовке за ответами, которых он не мог найти в обычном мире.

Он раскаялся в том, что был эгоистом и страстно желал признания и восхищения со стороны других людей. Осознав, что это препятствовало «реальному пониманию», Газали не сделал резкого поворота на «путь позора», считающегося многими мистиками панацеей от всех болезней. Для достижения объективной истины он решил идти путем сознательного развития.

Газали рассказывает о том, как он боролся со своим Командующим Я в течение этих 12 лет после того, как он оставил свою схоластическую деятельность, спасшую мусульманскую теологию от полного упадка. Во время одного из своих путешествий по Востоку, в процессе которых он совершал многочисленные паломничества и занимался поисками озарения, он зашел в какую-то мечеть. В этот момент имам как раз закончил свою проповедь словами: «Так говорит наш предводитель Газали». Странствующий дервиш сказал себе: «О, Командующее Я, как приятно тебе слышать эти слова! Но больше я не стану потворствовать тебе. Я уйду отсюда туда, где никто не говорит о Газали».

Теолог, признанный авторитет в вопросах ортодоксального толкования ислама, Газали понимал, что реализация того, что могло скрываться за термином «Бог», полностью зависела от использования внутренних средств, ее невозможно было достичь, оставаясь в рамках любой формальной религии.

Он пишет: «Я отправился в Сирию и прожил там два года. Я хотел только одного — уединиться, преодолеть свой эгоизм, победить страсти, попытаться очистить душу и сделать свои качества более совершенными». Он делал это потому, что суфий не может достичь понимания, пока его сердце не будет подготовлено к «размышлению о Боге», как он это называет.

В этот период он мог достичь только отдельных вспышек духовного совершенства (предвкушение), находясь на той стадии, которую большинство несуфийских мистиков считает конечной, но в действительности являющейся всего лишь первым шагом.

Он понял, что «для суфиев главное не слова, а внутреннее восприятие. Я изучил все, что могли дать книги. Все остальное невозможно было постичь ни изучением, ни с помощью слов».

Газали не был ошеломлен своими экстатическими состояниями и не считал их вершиной мистического поиска. Он осознал, что «так называемая погруженность в Бога, считающаяся целью суфия, в действительности является только началом».

Он исчерпал возможности схоластицизма и интеллектуализма, т.к. понял их ограниченность, и поэтому смог пройти через подготовительные стадии, которые, в конечном итоге, тоже можно было считать мистическим опытом. Он сумел сделать это, ибо достиг своей цели — такого вида знания, которое, подобно путеводной нити, придавало ему чувство уверенности и дало возможность достичь конечной реализации. Рассказывая о своих ощущениях, он пишет:

«Это так своеобразно, будто в действительности ощупываешь какой-нибудь предмет».

Связывая счастье и завершенность с процессом алхимической трансмутации ума человека, Газали в своей «Алхимии счастья» приводит рассказ о Байазиде, одном из ранних классических учителей, желая подчеркнуть, что прежде, чем приступить к очищению, необходимо увидеть свое самолюбие (Командующее Я) в его истинном свете:

«К Байазиду пришел человек и сказал, что он молился и постился 30 лет, но так и не мог приблизиться к пониманию Бога. Байазид сказал, что для этого не хватит и сотни лет. Человек спросил, почему.

— Потому что твой эгоизм отделяет тебя от истины.

— Дай мне совет.

— Есть одно средство, но для тебя оно не подходит. Человек стал настаивать, и Байазид согласился дать ему совет:

— Пойди и сбрей свою бороду. Сними с себя все, кроме набедренной повязки. Возьми с собой мешок орехов и отправляйся на базар. Ты там станешь и будешь кричать: «Каждый мальчишка, кто даст мне затрещину, получит в награду орех!» После этого ты отправишься ко двору, где проводятся заседания законоведов.

— Но я никак не могу сделать этого! Дай мне другой совет. Байазид сказал:

— Это единственное средство, но я ведь уже говорил, что для тебя оно не годится».

Как и другие дервишеские учителя, Газали считал, что суфизм является внутренним учением всех религий, и приводил множество цитат из Библии и апокрифов, чтобы доказать свою точку зрения. В свое время он написал критическую работу об искажениях христианских идеалистов под названием «Аль-Ка-уль аль-джамиль фиррадди аля мен гайар аль-Инджиль» («Достойный ответ исказителям Евангелия»). После этого, конечно, стали говорить, что он находится под влиянием христианства. В действительности же он находился под влиянием христианства даже меньше, чем находится под влиянием суфизма радиостанция Би-Би-Си, которая иногда использует суфийские рассказы в своих утренних религиозных программах, получая их скорее всего из вторых рук и выделяя их эзотерический смысл только тогда, когда они не противоречат формальному христианству.

Очень многие обвиняли Газали в том, что явно он проповедует одно, а тайно учит другому. Это соответствует истине, если принять во внимание, что Газали считал суфизм особого рода деятельностью, доступной только узкому кругу людей, способных к познанию. Внешние и теоретические аспекты ислама, которые он трактовал со строго ортодоксальных позиций, были предназначены для тех, кто не мог идти внутренним суфийским путем.

Поскольку Совершенный Человек (инсам-и-камил) одновременно живет в нескольких измерениях, может показаться, что он является последователем нескольких учений сразу. Действия и восприятия человека, переплывающего озеро, отличаются от действий и восприятий человека, спускающегося с холма. Речь идет об одном и том же человеке, сохраняющем во время ходьбы потенциальную возможность плавания.

Все это он с необычайной смелостью утверждает в своей книге «Мизан аль-Амаль» («Мерило работы»).

Вера Совершенного Человека проявляется в трех вещах:

1. В его отношении к окружающей обстановке.

2. В том, что он передает своим ученикам, учитывая их способности к пониманию.

3. В том, что он познает благодаря своему внутреннему опыту и что является доступным только особому кругу людей.