Лео Яковлев - Суфии: Восхождение к истине

Суфием может оказаться ваш сосед, человек, живущий напротив вас, или ваша служанка; суфии могут быть богачами или бедняками, иногда они становятся затворниками.

Сторонний наблюдатель не может осуществить полноценное исследование суфизма, ибо оно предполагает непосредственное участие, подготовку и опыт. Суфии написали громадное количество книг применительно к различным обстоятельствам, поэтому подчас они кажутся противоречащими друг другу и не могут быть понятыми непосвященными также еще и потому, что обладают и скрытым смыслом. Чаще всего посторонние изучают их весьма поверхностно.

Одна трудность в попытках подхода к суфизму с помощью суфийских произведений, написанных на Востоке, была замечена многими учеными, предпринимавшими такие попытки, в том числе и проф. Николсоном, который долго работал, чтобы понять и сделать доступной Западу суфийскую мысль. Публикуя отрывки из некоторых суфийских произведений, он признает, что «очень большое количество этих произведений являются совершенно особыми и уникальными, поэтому подлинный смысл их открывается лишь тем, кто обладает ключом к шифру, в то время как непосвященные понимают все либо буквально, либо вообще ничего не понимают».

Предлагаемая читателю книга написана в суфийском духе, поэтому она должна следовать не обычным, а суфийским образцам. Материалы, использованные в этой книге, являются особыми, к ним нельзя подходить с обычными мерками. Это называется методом «рассеяния», ибо влияние считается эффективным именно благодаря многообразию своих проявлений.

В обычной жизни некоторые формы понимания становятся доступными благодаря опыту. Человеческий ум является тем, что он из себя представляет, отчасти вследствие влияний, которым он подвергается, а также своей способности использовать эти влияния. Взаимодействие между влиянием и умом определяет собой качество личности. Суфии сознательно подходят к этому нормальному физическому и ментальному процессу. Это приводит к более эффективным результатам; «мудрость» становится постоянной и не зависит больше от времени, эпохи и случая. Для того, чтобы проиллюстрировать этот процесс, суфии приводят в пример дикаря, поедающего все, что попало, и человека, умеющего различать, который ест лишь то, что является вкусным и может принести ему пользу.

По всем вышеупомянутым причинам было бы бессмысленным пытаться излагать суть суфийского мышления и деятельности в обусловленной или упрощенной форме. Абсурдность таких попыток суфии сравнивают с «поцелуями через посредника». Суфизм может быть естественным (спонтанным), но он является также частью высшей формы эволюции человечества, причем сознательной формы. В тех обществах, где суфизм не проявлял себя именно в такой сознательной форме, не существует способов адекватной его передачи. С другой стороны, почва для такой передачи (частично литературной, частично описательной, частично наглядной и т.д.) уже подготовлена в других местах.

Люди с метафизическим складом ума, и в особенности те, кто считает себя мистиками или же способными к «внутреннему восприятию», не имеют никаких преимуществ перед остальными, когда дело касается восприятия суфизма. Их субъективность, особенно если она связана с представлениями о собственной уникальности, «позаимствованными» у других, может на самом деле оказаться проявлением серьезной неспособности.

Упрощенного суфизма не существует, более того, он ускользает от тех неустойчивых людей, которые могут быть уверены в том, что им удастся понять его, постичь что-нибудь «духовное» с помощью того, что на поверку оказывается грубой и неэффективной способностью к восприятию. Несмотря на всю крикливость таких людей (а они часто оказываются именно такими), едва ли они вообще существуют для суфиев.

Едва ли смогут получить какую-нибудь пользу от суфизма те, кто говорит: «Все это невозможно описать, но я чувствую, что вы имеете в виду», т. к. суфии работают и прилагают усилия к тому, чтобы пробудить определенную область сознания, полагаясь при этом не на удачу, а на особые методы. Суфизм не имеет ничего общего с воздушными замками, взаимными восторгами или безжизненными обобщениями. Когда исчезает «острота», исчезает суфийский элемент ситуации, и наоборот. Суфизм предназначен не для особой части общества, ибо такой части попросту не существует, но для определенной способности, скрытой в людях. Суфизм не существует там, где люди не активизируют в себе эту способность. Он содержит в себе и «суровую» и «мягкую» реальность, разлад и гармонию, яркий свет пробуждения и мягкую темноту стремления ко сну.

Этот центральный момент хорошо выражен в суфийской поэзии, которая очень часто является технически совершенной, иногда кажется просто человеческой, а иногда — исполненной разительных противоречий. Поколения обусловленных просодистов проводили целые жизни, анализируя это уникальное явление с помощью различных методов и пользуясь при этом терминами поэтического «разнообразия качеств». Один суфийский поэт так прокомментировал эти попытки:

«О кот, привыкший к скисшим сливкам; знаток всех оттенков горечи! Ты относишься к тем, кто пришел к единому мнению насчет йогурта. Ты в равной степени ненавидишь сыр, масло и парное молоко. Ты говоришь, что не торгуешь сыром? Но, поистине, тот, кто торгует им, ближе к тебе, чем твоя яремная вена».

Он сказал еще и другие слова, которые удивительно точно описывают современную тенденцию постоянно подгонять произведения под какие-нибудь образцы:

«Если мы попытались написать совершенную картину или соткать отличный ковер, соберемся ли мы потом, чтобы всю ночь обсуждать, где каждый из нас был несовершенен? Это было бы прекрасно. Это задача для совершенного человека или для ребенка, который уронил кусок пирога в грязь и ищет единственно возможное средство, чтобы очистить его».

Тот, кто пробовал твердые, но не слишком острые асептические сыры современной промышленной выделки, наверное согласится с мнением поэта относительно еды, но не более того.

Хилали, которого обвиняли в том, что он «использует меч для того, чтобы разрубать нитки», сказал: «А может быть, мне лучше попробовать утопить верблюда в меду?»

Некоторые люди подражают суфиям, стремясь извлечь выгоды из их авторитета. Некоторыми из них написаны книги, которые только увеличили замешательство непосвященных.

Существует возможность воспринять дух суфизма и через литературные произведения, если не забывать при этом, что его необходимо практиковать постоянно и не из эгоистических побуждений. Это зависит не только и не столько от влияния художественных форм, сколько от влияния жизни на жизнь.